Вперед, Команданте!

В итоге к лету 1955 года в Израиле находилась отдельная бригада морской пехоты ЧФ, советская военно-морская база в Хайфе, смешанная авиадивизия, тыловые подразделения. Израильская же армия состояла из шести бригад – по сути, усиленных полков. Три бригады (1-я, 2-я, 5-я) имели по четыре батальона (два танковых, два мотопехотных) и артиллерийский дивизион. Две бригады (3-я и 4-я) – один танковый батальон, четыре пехотных, два артдивизиона. Шестая бригада считалась «десантной», четыре батальона, танков не имела совсем. ВВС насчитывали до 150 боевых самолетов, сведенных в шесть полков – только один полк имел реактивные истребители МиГ-15, прочие были вооружены Ла-11, Та-152, Ил-10, До-217, еще был транспортный полк на «дугласах» и Ан-2, по мобилизации могло поступить еще до десятка пассажирских самолетов национальной авиакомпании «Палестина». ВМФ имел три сторожевых корабля советской постройки, десять тральщиков (немецкие, тип М), два дивизиона торпедных катеров (советские, 123-бис), вспомогательные суда. Однако это были вовсе не те вооруженные силы, что в иной истории!

Бойцы той «Хаганы» сознательно учились воинскому мастерству – парни и девушки вместе (причем девушки – в шортах и мужских рубахах, к негодованию еврейских ортодоксов), в подвале школы в городе или на отдаленной ферме, они осваивали приемы рукопашного боя, умение собрать и разобрать винтовку или автомат, перевязывать раненых, преодолевать препятствия, ставить или снимать мины (на муляжах). Выезжая на местность (часто ночью, чтобы не привлекать внимания), они учились окапываться, выбирать позиции с удобными секторам обстрела. Очень сильно мешал недостаток боеприпасов – случалось, что курсанту выдавался единственный патрон для практического выстрела, это был весь экзамен по огневой подготовке. Однако же эти молодые люди тренировались с величайшим усердием, мечтая, как завтра будут сражаться за свободу своего народа. Там они и правда стали офицерами и сержантами Армии обороны Израиля, ветеранами войны 1956 года и Шестидневной войны. Теми, кто создал армию, имеющую высочайший боевой дух и мобилизационную готовность – когда солдат даже в отпуск домой ехал с оружием, потому что если начнется, то до военкомата не успеешь добежать! Ну а в этом Израиле военная служба не считалась особо уважаемой – в мирное время в бригадах был некомплект почти половины рядового состава, особенно в пехоте, технические подразделения поневоле приходилось держать в более высокой готовности. Причем основную ношу тянули советские товарищи, на постах от ротного звена и выше.

А в кнессете говорили о сокращении армии, которая «слишком дорого обходится для нашей маленькой страны». Мы ведь не собираемся ни с кем воевать, так зачем нам из своей казны кормить еще и этих, с двойным гражданством? Если мы, «ближневосточная Швейцария», средоточие финансов, науки и культуры. Кто и зачем хочет на нас напасть?

А по ту сторону границы – исходили злобой те, кто потерял все. Не батраки с ферм – а богатые арабы, кто раньше был верхушкой, теперь их места теперь были заняты бесповоротно, и пускать туда кого-то пришлые евреи не желали. Именно эти люди, лишенные своего положения, но сохранившие какое-то накопленное богатство и деловые связи, стали душой и мотором палестинского Сопротивления.

16 июля 1955 года молодой араб Азам сидел у окна в доме на улице Карла Маркса (при англичанах авеню Короля Георга Пятого), откуда открывался отличный вид (и сектор обстрела) на оживленный перекресток у Яффских ворот старой крепости. Рядом была девушка Лейла, за второго номера, а на полу стоял пулемет МГ-34 с заправленной лентой. Подождав, пока на перекрестке будет побольше людей, Азам поставил пулемет на подоконник, прицелился и нажал на спуск. Он испытывал радость, видя, как там падают фигурки, как мишени в тире. Проклятые евреи, это вы виноваты в том, что он, сын когда-то уважаемого коммерсанта, все эти годы вынужден бедствовать, получать гроши за самую черную работу, ночевать едва ли не в конюшне! Слава Аллаху, что свел его с людьми самого Абу Муссы, который дал ему эту возможность отомстить!

Он стрелял, пока не закончились патроны. Сколько там валяется этих недочеловеков – двадцать, тридцать, пятьдесят? Теперь пора спасаться самому – рай с гуриями, конечно, место благое, но лучше попасть туда попозже. Бросив пулемет, они с Лейлой выскочили из квартиры, быстро сбежали по лестнице и неспешно пошли по улице прочь, изображая влюбленных. Наверное, эта неспешность их и погубила, выделив из толпы, бегущей и паникующей, на несколько кварталов вокруг. Или тот, кто крикнул – хватайте этого, я видел, это он стрелял! – и правда успел разглядеть в окне его лицо за пулеметом?