Вперед, Команданте!

Нам помогли наши недруги, сами того не желая. Куба и другие страны Центральной и Латинской Америки находились в зоне сильного влияния Католической церкви. В рядах которой зрел раскол – скрытый, пока еще был жив папа Пий Двенадцатый. Кардинал Спеллман, прикрываясь личиной «давнего друга его святейшества» и «искреннего патриота Ватикана», упорно проводил политику «чем больше католики, тем меньше коммунисты» – пока не осмеливаясь открыто выступать против СССР, но всячески расширяя влияние Церкви на удаленных от советского блока территориях (к которым относилась Латинская Америка). Что не вызывало возражений и у папы – узнавшего об отрицательных явлениях в РКЦ, распространенных к концу века («идол Будды в алтаре католического собора», «мечеть Парижской Богоматери»). И все это открывало возможности для советской стороны – после строительства социализма в Народной Италии мы имели достаточно людей, считавших себя католиками, но в большей степени коммунистами; даже часть итальянских священников утверждала, что «коммунизм солидарен с Церковью в плане построения Царства Божьего – на земле». Кроме того, СССР имел очень полезный кадровый ресурс – испанцы, вывезенные со своей родины в 1936–1939, еще в детском возрасте; иные из них, достигнув совершеннолетия, успели принять участие в Отечественной войне в рядах Советской армии и партизанских отрядов. Они, испаноязычные по культуре и могущие в Латинской Америке сойти за «своих», в своем большинстве искренне считали себя коммунистами, а СССР – своим вторым Отечеством. Наиболее способные к нелегальной работе, пройдя обучение, забрасывались на Кубу, в Гватемалу, в Никарагуа, другие страны того региона. При том что иногда мы применяли и «чужие» каналы – так, оружие для группы Кастро перед штурмом казарм Монкада было доставлено на Кубу по линии «спеллмановцев» – и исполнители были уверены, что работают не на коммунистов, а на Великий Всемирный Ватикан. Когда-нибудь обо всем этом можно будет рассказать подробно – хотя вряд ли о том снимут фильмы, слишком мало было в этой незаметной деятельности, приключений в стиле боевиков, а лишь интриги, подковерные маневры и распространение слухов, в духе Макиавелли. Когда важно было «перевести стрелки» на Церковь, но (во многих случаях) не указывать на то официально – а лишь давать след, по которому аналитики ЦРУ сами сделают выводы (за которые советская сторона ответственности не несет). Даже Лаура (моя жена и товарищ) в Риме считала, что ее муж занят лишь светскими заботами. Как раз в пятьдесят третьем родилась наша дочь Надя. Мы жили на два дома – в Риме и в Москве. Больше, конечно, в Риме – надо было держать руку на пульсе событий. Лаура шутила, что дочка вырастет полиглотом – в равной степени говоря по-русски, по-итальянски, по-испански (на языках, которые слышала с раннего детства).

Товарищи Кастро никогда не узнают, что Гватемала была «генеральной репетицией», персонально для них, – как у нас 1905 год перед Октябрем. Вопрос о перспективе нашей победы там в Москве рассматривался, и ответ был отрицательный. Поскольку в Гватемале отсутствовала по-настоящему массовая и авторитетная в народе компартия – коммунисты (Гватемальская партия труда) имели весьма ограниченное влияние среди столичной интеллигенции и студенчества, также очень малочисленных в той стране. Президент Арбенс (и те патриотические силы, что его поддерживали) были «страшно далеки от народа» и, больше того, откровенно боялись на него опереться, не доверяли народным массам, опасаясь «разгула анархической стихии». Ну а народ был в подавляющем большинстве аполитичен, не имея никаких традиций вооруженной борьбы против империализма под руководством коммунистической партии (что было, например, у народа Вьетнама). Лишь в годы президенства Арбенса были сделаны первые робкие шаги в этом направлении – в виде создания «трудовых кооперативов» и отрядов народной милиции (второе в подавляющем большинстве случаев – лишь в планах и на бумаге, однако же влияние на сознательность народных масс оказало). К лету 1954 года кооперативным и профсоюзным движением было охвачено менее десяти процентов гватемальских крестьян. Народ Гватемалы пробуждался – и скоро это проявится в долгой и упорной партизанской войне – но это будет после, когда оккупанты-гринго уничтожат все результаты арбенсовских реформ и попробуют загнать в прежнее рабство тех, кто побывал хозяином своей земли, хотя бы короткое время. И зверства американской военщины, пытавшейся подавить народное возмущение, будут вызывать лишь ненависть вместо страха – но все это будет после.