Вперед на запад

– Кажется, я понял, каков смысл этого послания, герр гауптман! Вы, оказывается, обладаете не только личной храбростью, но и достаточным благоразумием и предусмотрительностью и не желаете рисковать жизнью своих храбрых солдат в столь безвыходной ситуации. Я готов сам отправиться к своему командованию и лично походатайствовать о том, чтобы к вам и вашим людям в плену относились по-рыцарски, как и подобает относиться к настоящим воинам.

Чего?! Выводы ганс делает настолько неожиданные, что теперь уже мне приходится несколько секунд напрягать мозги, стараясь понять, о чём он лепечет… Этот придурок решил, что я хочу отправить кого-нибудь из них для обсуждения условий сдачи в плен?! Охренеть, блин!.. С его стороны это или очень большая глупость, или очень большая наглость…

– Вам делать это вовсе не обязательно, герр майор! Потому что у меня и в мыслях не было сложить оружие и сдаться!.. Вам не кажется, что за подобные слова я имею полное право требовать сатисфакции?!

Немец опять начинает бояться, вот и чудненько.

– Впредь, если не хотите внезапно умереть молодым и красивым, хорошенько подумайте, прежде чем что-то сказать!.. Что же касается послания, ваш офицер должен передать, что в случае применения артиллерии я прикажу вывести всех пленных на улицы и равномерно привязать к заборам и фонарным столбам по всему городу. Если должны погибнуть мирные жители, а это, как я думаю, при обстреле будет неизбежно, то почему такая же участь должна миновать ваших солдат? Вот я и хочу довести до сведения ваших командиров, что стрелять они будут не только по «русским варварам», но и по своим соотечественникам.

– Но… Вы не можете!.. Есть же Конвенция!..

– Герр майор! Не надо мне рассказывать сказки про конвенции после того, как вы их сами постоянно и повсеместно нарушаете!.. Я даже не буду морить голодом и подвергать истязаниям германских солдат, использовать их для строительства оборонительных сооружений, как вы это делали с нашими пленными. Они просто побудут в роли мишеней для своих же кригскамрадов-артиллеристов… Всё, разговор окончен! Даю ровно одну минуту! Время пошло!..

* * *

Вторая группа разведчиков вместе с каким-то германским лейтенантом, которому поверх штатного головного убора нацепили для красоты и соблюдения режима секретности мешок, где раньше, судя по цвету, хранился уголь, разъезжается в воротах с прибывшим из лагеря Анатолем, и мы, найдя Пепеляева, снова устраиваем очередное совещание-пятиминутку.

– Анатолий Николаевич, распорядитесь еще раз частым гребнем пройтись по всем вагонам и станционным зданиям. Ближайший тыл, куча армейских складов и арсеналов, не может быть, чтобы не нашлись еще пулемёты.

– Кстати, в казармах бригады мы тоже нашли складские помещения. – Дольский, улыбаясь, похлопывает прутиком по голенищу.

– Вот и пошли, господин штабс-капитан, с той же целью своих орлов там покопаться, – говорю я Дольскому. – А потом собирай бойцов и езжай осваивать вторую станцию, там сейчас всего полтора десятка человек. Ты сколько «кентавров» в резерве оставил?

– Те, которые на станции, столько же со мной и ваш, господин капитан, личный эскорт, бьющий баклуши во-он там, возле депо. Всего – полсотни бойцов.

– Не переживай, скоро я тебе их верну. Анатолий Николаевич, сколько у вас?

– Примерно столько же, сорок восемь человек. – Пепеляев на секунду задумывается. – И еще восьмеро в экипаже броневагона пулемётчиками.

– Хорошо, на каждую станцию отправим по роте из сводно-добровольческого батальона. И одну – на блокпосты на въездах в город… Блокпост, Анатолий Николаевич, это укрепленный контрольно-пропускной пункт. Конкретно в наших условиях – хорошо оборудованные позиции для двух-трёх пулемётов и пары взводов пехоты. И оборудовать их надо прямо сейчас. Силами мехонинского батальона… Кстати, пойдёмте посмотрим, как у них дела…

Поручик смог сделать всё необходимое для превращения толпы людей, еще час назад бывших пленными, в подобие воинского подразделения. Две роты уже получили трофейные винтовки, и теперь часть бойцов, наверное, уже слопавшая свою пайку, сидя вдоль складских стен, осваивала 98-е маузеры, часть ещё азартно «воевала» с консервными банками. Третья рота под руководством своего новоиспеченного командира только заканчивала вооружаться и должна была прибыть с минуты на минуту. Обычная, несколько суетная картина жизни обычного батальона. Если не принимать во внимание не совсем исправную форму, отсутствие фуражек, трофейные ремни с подсумками и прочие мелочи, сурово караемые на каждом строевом смотре. Зато по обрывкам разговоров и поведению видно, что это уже не пленные, а солдаты. Или очень стремящиеся ими быть.

Командный состав в это время, оккупировав закуток между штабелями шпал, занимался рукоделием. Неизвестно где найденная катушка черных ниток с иголкой, огрызок химического карандаша, кусок брезента, – и на плечах Мехонина уже прочно обосновались погоны поручика, а прапор, сидящий рядом, заканчивает пришивать свои. И то, что просвет вышит грубыми и кривыми стежками, а звездочки нарисованы, ничего не меняет.