Вперед, русичи!

Павел, насупившись и думая о своем, промолчал.

– Дальше-то куда? На Москву или в монастырь? – встревоженный непонятным молчанием парня, спросил князь. – Да не волнуйся ты, успеешь к своей Даше. До дороги доберемся, а там нам днем никто не страшен.

– Нету Даши, – выдавил из себя Павел, и губы его от обиды предательски задрожали.

– Что случилось-то, ты объясни толком, – насторожился Троекуров.

– Нет ее здесь и не было. А государь ваш – подлый обманщик.

Кровь отхлынула от лица князя, он весь напрягся, черты лица обострились, рука невольно потянулась к рукоятке сабли.

– Ты этого не говорил, а я не слышал, – справляясь с гневом, глухим голосом сказал он, – мы все же союзники.

– А как еще можно назвать человека, который так поступает? – вызывающе спросил Павел.

– Как поступает?

Павел не стал доставать магнитофон из кареты и включать его, а своими словами пересказал князю прослушанную запись. Тот надолго задумался. Ничто не нарушало молчания. Наконец Троекуров, видимо обдумав ситуацию и приняв какое-то решение, неожиданно весело улыбнулся.

– Может, так оно и лучше будет? – сказал он.

Павел удивленно взглянул на него.

– Каюсь, я сам предложил государю этот план… Значит, в Москве нам делать нечего, – продолжил князь, – едем в Пресбург. У тебя там кресло, у меня тоже дела есть, заодно и с государем повидаемся, объяснимся.

– Так вы… вы со мной? – сначала опешил от первых слов князя, а затем и обрадовался Павел.

– Не вы, а ты, мы, кажется, так договорились. Или мы уже не союзники?

– Союзники! – Плохое настроение как рукой сняло. – А разбойники тоже из ваших?

– Нет. Настоящие. Только, – князь смущенно улыбнулся, – сторговался я с ними, чтоб и тебя и меня «полонили»… Хорошо бы, конечно, сейчас перекусить, – заметил князь, уводя разговор от щекотливой темы, – да недосуг. Чем дальше мы отсюда уедем, тем ближе к Пресбургу окажемся. Сегодня до него, конечно, не доберемся. Поэтому давай прежде осмотрим, чем богат наш экипаж.

Они подошли к карете и посмотрели, чем она была нагружена. К сожалению, из съестных припасов ничего не осталось. Видимо, все выгрузили в доме. Зато чего было вдоволь, так это оружия. Мушкеты, пищали, палаши, сабли, алебарды – все было аккуратно уложено.

– Видимо, перевозить куда-то собрались, – предположил Троекуров, осматривая этот арсенал, – ты смотри-ка, даже заряжены, – отметил он, проверив огнестрельное оружие.

Здесь же лежали порох и пули.

– В общем, – улыбнулся Алексей Борисович, – если нас еще подкормить как следует, мы с тобой против целой армии оборону держать сможем. Так что по коням, время не ждет.

На это раз Павел не стал залезать в карету, а сел вместе с Троекуровым на место кучера. Возможно, дело было в том, что отсюда он хорошо видел дорогу и был готов к очередным толчкам. А может быть, просто они уже не так гнали лошадей, чтобы сберечь их силы. Путь предстоял долгий.

Вскоре они выбрались на дорогу, ведущую из Москвы в потешную крепость. Никакой погони не было.

– Ее и не будет скоро, – уверенно заявил князь, – те четверо не решатся нас преследовать, подмога к ним неизвестно когда прибудет, да и не посмеют они среди бела дня на проезжую дорогу выходить. Они только ночью герои. Хоть и разозлились наверняка, так как сговор я наш нарушил. Да еще и арсенал их мы с тобой прихватили. Но мы с тобой ближе к вечеру и из леса выедем, а там и постоялый двор.

Павел с ним согласился. И хотя жаль было терять время на пустые переезды, он и так уже опаздывал домой, к Вадьке, но ускорить события было не в его силах. Он только надеялся уговорить Троекурова не ночевать на постоялом дворе, а ехать всю ночь. Чтобы уже рано утром быть в Пресбурге. Все-таки целый день экономился.

Часа два ехали молча, каждый думал о своем или же просто любовался лесным пейзажем. Солнце припекало, хотелось есть, а больше того пить, поэтому и говорить не тянуло. Как на грех, никаких ручейков не попадалось. Оставалось надеяться только на трактир, где они могли пополнить свои запасы.

Неожиданно Троекуров насторожился. Павел завертел головой, озираясь и пытаясь понять, что могло встревожить князя. Но ничего особенно не заметил. Дорога в лесу была сухой, ровной, никого и ничего поблизости не было видно и, кроме шума кареты, слышно.

– Что… – начал было Павел.

Но Троекуров быстро поднес палец к губам, призывая к молчанию, затем показал на ухо.

Павел прислушался. Теперь и он различал посторонний шум. Все явственнее слышался стук копыт.

– Верховые, – сказал князь. – Всадника три или четыре. Наверное, к государю спешат, – сказал он успокоенно. – Сейчас у них хоть по глотку воды разживемся.

Выстрел раздался совершенно неожиданно, откуда-то сбоку, из-за кустов. Пуля просвистела рядом.

– Это что за черт?! – взволнованно проговорил князь, озираясь.

Но второй выстрел, раздавшийся вслед за первым, заставил его болезненно вскрикнуть, и он схватился за левую руку. Чуть повыше локтя начало расползаться кровавое пятно.

– Держись! – крикнул он Павлу и, выругавшись, раненой рукой схватился за вожжи, а правой стал нахлестывать лошадей.