Вперед в прошлое 2 (СИ)

Перед тем, как вернуться к бабушке, я опять позвонил деду — безрезультатно. Похоже, наше знакомство придется отложить. Оббегал район в поисках переговорного пункта, чтобы позвонить маме, он обнаружился на почте. Заплатил за переговоры и минут пятнадцать прождал свой очереди, с радостью и благодарностью вспоминая мобильные телефоны, которые решили столько проблем.

И интернета не хватало просто катастрофически.

Наконец объявили меня, и я вошел в кабинку и набрал бабу Валю. Если еще и ее дома не окажется…

Но она почти сразу ответила.

— Здравствуйте. Это Павлик Мартынов. Передайте, пожалуйста, маме, что у нас все хорошо.

В трубке затрещало, и я крикнул:

— Меня слышно? Прием! Земля на связи!

— Павлик? — Прорвался сквозь помехи голос соседки. — Что случилось? Ты где?

— В Москве с бабушкой, — затараторил я, пока связь нормальная. — Сегодня едем назад. Передадите?

— Да, но зачем…

Снова пошли помехи, сквозь которые проскальзывали лишь отдельные слоги, и впечатление было, что на том конце кого-то пожирает очень голодный робот.

Я прервал связь.

Пробежался по продуктовым магазинам, но там было шаром покати, а на колбасу, соленья, хлеб и сизых кур цены отличались незначительно. У кого бы узнать, где здесь оптовые продуктовые склады — они уже должны появиться, но люди еще не поняли, что можно отовариваться там и продавать в розницу вдвое дороже.

Уже собираясь назад, я обнаружил ларек, где, помимо всякой ерунды, продавали чай и, господи, кофе! Неужели⁈ Молотый, отечественный, в красно-белой упаковке, напоминающей брикет. Не помню эту марку. Наверное, производитель загнулся к концу девяностых.

На упаковку был наклеен написанный от руки ценник: 10900. У меня чуть глаза не выпали. Треть зарплаты! Но у нас и такого нет, запомнил бы, если бы увидел. Вообще нигде нет нормального кофе!

А это предприятие работает, наверное, еще с Союза, и поставляют им зерна из дружественной Африки. Еще и госты те, и не добавляют всякую лабуду.

Но — треть зарплаты! Кто сможет его купить? Рестораны или бары? Рискнуть или ну его?

У меня есть семь тысяч, заработанных на ставриде… В конце концов, за те же деньги кофе аж бегом улетит. Так что возьму одну пачку на пробу.

— Кофе молотый, пожалуйста. — Я протянул деньги в окошко. — Скажите, он нормальный? Мне в подарок.

— Лучше импортного! — уверила продавщица. — Зерна из Африки, помол наш. Не пожалеешь!

Вот разбогатею, и себе такой куплю!

Обойдя все магазины и торговые точки, я вернулся к бабушке, с ней как раз расплачивалась женщина за три абрикоса, заглянул в опустевший ящик из-под черешни. Товара всего ничего осталось. Отсыпал немного черешен Татьяне, собирающейся домой, и спросил:

— Это ваше постоянное место? Выкупленное?

Она кивнула и сразу поняла, к чему я клоню.

— Если еще приедете — милости прошу! Но не с утра, когда весь прилавок заставлен цветами.

— В то же время, что и сегодня — нормально? — поинтересовался я.

— Да! Удачно добраться!

Я проводил взглядом ее удаляющуюся спину, определил на прилавок ящик с черешней.

— Пять минут шестого, — сказала бабушка и добавила шепотом: — Товара осталось тысяч на пятнадцать.

— Никто тебя не пас? — спросил я, потому что в это время убивали и за меньшую сумму.

Могли прямо на выходе из метро нож к горлу приставить и все отобрать.

— Вроде нет, я слежу. Но что-то подсказывает, нужно побыстрее сворачиваться.

— Распродажа! — заголосил я. — Южные фрукты вполцены! Налетай, разгребай!

Но вместо покупателей на нас спикировали два кавказца, мелкий и крупный.

— Чэрешня триста, абрикоса пятьсот — все вазму, — сказал мелкий и юркий, как скворец.

Крупный скрестил руки на груди. Это не скворец, это — степенный ворон.

Так же я пытался уболтать армянку. Но, в отличие от той армянки, которой продавать было некому, на мои вопли набежали люди, столпились, толкая друг друга и оттесняя оптовиков.

Крупная женщина из тех, что слона на бегу остановит, отпихнула мелкого кавказца пузом и, как сумоист, вытолкнула из круга… то есть из поля зрения.

— Пошел вон, не мешай людям!

— Отдай товар нам, да? — сказал мелкий, которого уже закрыли люди. — Праблэм не будет, да?

— А ну пошел! — гаркнула на него тетка-слониха. — Понаехали, еще и угрожают!

— Болше на рынок нэ ходи! — пригрозил бабушке крупный кавказец из-за широкой спиныслонихи, сплюнул под ноги и удалился, набычившись.

Мне его тон очень не понравился. Похоже, пора валить. Но как, когда люди, вон, толпятся, гребут, как потерпевшие.

Оставив бабушку торговать, я начал собирать вещи.

— Коробки бросаем? — спросил я. — Или нет? Картонные потом сложно будет достать, можно их разложить и понести плоскими.

— Твоя правда, — кивнула она, и мы стали складывать коробки, к тому моменту осталось только килограмма два белой черешни, которая приобрела подозрительный коричневатый оттенок, и ее никто не брал.

Закончив, я еще раз огляделся, подошел к бабушке и зашептал ей в ухо:

— Давай не будем держать яйца в одной корзине и поделим деньги. Часть останется у тебя, часть, те, что крупными купюрами, положу во внутренний карман моего рюкзака. Мало ли что.

— Можно и так…