Вперед в прошлое 2 (СИ)

Искоса я поглядывал на деда. И вовсе он не похож на татарина: кожа белая, румянец, лицо круглое, скулы… Но у каждого четвертого такие. Волосы темно-русые, у меня и то темнее. И вообще, я в отцовскую породу только мастью, вот Боря — да, сразу видно, дедов родственник.

В метро мы больше молчали. Ехали с пересадкой около часа, а когда вышли из подземки, я заметил формирующийся на севере грозой фронт. Это у нас месяцами может не быть осадков, здесь — или каждый день, или через день. Нужно подстраиваться под новые реалии, чувствую, мне тут куковать и куковать.

Дедова квартира находилась в десяти минутах ходьбы от метро в длинной хрущовке с желтыми балконами. Двор утопал в зелени, в клумбах цвели пионы и сирень, напротив дома были припаркованы две белые «копейки», «запорожец» и зеленый «москвич». Столица еще не захлебывалась машинами, и не ощущался острый дефицит парковочных мест.

Мы поднялись на второй этаж. В подъезде было чисто, но стены, выкрашенные зеленым, уже превратились в поле боя металлистов, панков и кого-то, кто под названием каждой группы и под каждым погонялом писал «лох», «чухан», «сосет» или русское трехбуквенное.

У деда в однушке, хоть мебель и шторы не менялись, наверное, с семидесятых, было на удивление чисто и отсутствовал запах, характерный для жилищ, где ютятся одинокие старики.

Торшер на прикроватной тумбе со стопкой газет, зеленый диван-книжка, застеленный покрывалом с оленями, конечно же красно-белый ковер на стене и ковер на полу.

Возникло странное ощущение, что я здесь уже был.

— Оля приготовила гороховый суп, давай пообедаем, — предложил дед.

— Скорее поужинаем, — улыбнулся я, глядя на часы, показывающие начало шестого.

Интересно, как скоро вернется мама? Не позвонить, не узнать.

— А давай, — согласился я.

Если прибавить заработанное сегодня к тому, что уже есть у мамы, получается девяносто тысяч — солидная сумма по нынешним временам. Добавляем еще пятнарик, заработанный на кофе — сто. Еще плюс завтрашние двадцать… А дальше что? Звонить бабушке, заказывать еще партию? Или нет, или мы с мамой поедем домой?

Все это я обдумывал под бормотание радиоприемника, поедая гороховый суп. Когда осталось несколько ложек, залился трелью звонок, и дед поспешил открывать.

Щелкнул замок, в прихожую вошла мама, и дед спросил:

— Ну что, какие новости?

Через пару минут я получу ответы на все свои вопросы, и станет ясно, куда бежать.

Глава 21 Небо в алмазах

Переступив порог, Мама воскликнула:

— Меня берут! Как иногороднюю, кладут на обследование завтра. — Она прошла в крошечную кухню, уселась напротив меня, спиной к окну, вытащила из сумки исписанный бумажный лист.

— Вот список необходимого. Бинт, вата, спирт.

Прочитав список, я спросил:

— Это стоит копейки. Что еще понадобится?

— Пока ничего. Меня ж еще не смотрели, анализы не брали. — Мама нервно улыбнулась. — Завтра лягу, берут или нет на операцию, станет ясно через три-пять дней.

Я озвучил свои мысли:

— Интересно, сколько попросят, чтобы ты подошла?

— Может, и ничего, — пожала плечами она и затараторила: — Бывают же чудеса. Например, ты: мальчик за день заработал больше, чем любой мужчина за месяц. Мало ли. Помню, случай был на участке: у пожилого мужчины — рак толстого кишечника, четвертая стадия, непроходимость… На нем профессор диссертацию защитил, до сих пор живет тот дед. Десять лет прошло.

— Может, у тебя вообще нет рака, — обнадежил ее дед. — Знаем мы южную лень и…

Мама мотнула головой.

— Чудеса бывают, да, но не такие. У меня анемия, узлы — все совпадает! Я худею. Четыре килограмма за месяц. Слабость…

Анемия могла быть от макаронной диеты, потеря веса — от стресса. В глубине души я очень надеялся на ошибку, но душил эту надежду в зародыше, потому что, если поверить в чудо, потом слишком больно с ним расставаться.

— Ты интересовалась, аккуратно так, что нужно для того, чтобы гарантированно попасть к ним на операцию? — поинтересовался я.

Мама растерянно захлопала глазами.

— Он про взятку, — объяснил дед.

— Н-нет. Я никогда не давала взяток… И как бы я ему предложила? Как предложу? Это ж преступление!

Эх, наивный советский человек! Неужели мне опять придется за мать челом бить? Впрочем, почему бы и нет? В тот раз сработало, вдруг и теперь включу харизму, пущу слезу: «Не губите, не делайте нас сиротами! Вот есть сто тысяч, всем селом собирали. Только дом осталось продать и бродяжничать».

— Ладно, не парься. Лучше даже не пытайся предлагать деньги — будет выглядеть, как оскорбление.

— Но если меня не возьмут на операцию? Что тогда? Ехать в областной центр? — Ее ноздри трепетали, глаза бегали, словно все уже случилось.

Я встал, подошел к ней, положил руки на плечи и заглянул в глаза:

— Ма, мы с дедом все решим. Твоя задача — не паниковать, для этого нет причин. Давай — вдох… Ну? — Мама вдохнула. — Выдох. Еще вдох. Выдох. Полегче? Ты уже здесь, в Москве, тебя кладут на обследование — это уже много! А у нас есть девяносто тысяч, и будет больше.

— Будет, — кивнул дед. — Не сомневайся. Я помогу, у меня отложено сто восемьдесят долларов на черный день — докину.