Читаем Вперед, во все стороны - Ура!!! (СИ) полностью

Когда новые дежурный и помощник зашли в помещение дежурного, их взору предстала оргия по совращению старого дежурного по части. "Какого хера ты все на уши поднял, мне мог сразу набрать?" - причитал получивший самую большую дозу люлей от адмирала, а потом - вдогонку еще и от командира, зампотылу. "Меня для чего было вызывать и тем более - начальнику связи еще звонить?" - интеллигентно интересовался НШ. "А я тут при какой пиз... какое я ко всему имею этому отношение" - кипятился зампотех, постеснявшись в последний момент ввернуть крепкое словцо в присутствии командира. "А я... а инструкции... доложить по команде... я должен был..." - пробовал чуя, что начинает пахнуть жаренным, оправдываться несравненный "мобилизатор". "А ну, не гавкай, кому сказал!" - высказался "большой" замполит, которого никто не вызывал и приехавший самостоятельно, по зову сердца. "Что еще я должен был сделать???" - уже с оттенком досады о неоцененности стараний спросил на свою беду Сашок. "Шойгу еще бы блять, позвонил! Сразу в МЧС!!! Нахуя так мелко - начальнику связи?!" - заорал командир, которому весь этот цирк уже порядком поднадоел, - "Чипа и Дейла пусть на голубом вертолете пришлет спасать тут всех, еб твою медь!!!"

"Так, все свободны, зампотылу - обеспечишь ужин! Готовы на доклад? Заходите! спросил командир, рассевшись в своем кресле в кабинете. "Товарищ капитан первого ранга, капитан третьего ранга ... дежурство по части сдал!" - "Товарищ капитан первого ранга, майор ... дежурство по части принял!" - доложили оба дежурных. "Так, ты понял, как все делать? Чтобы таких вот вывертов не было!" - сказал командир. "Справимся!" - не совсем по уставу ответил Леха. "Давай, иди контролируй ужин, а ты Бэтмен, или блять Ватман, останься пока!". Закрывшаяся за спиной Лехи дверь в командирский кабинет была занавесом в этой драме.


*****



Ужин прошел гладко, заместитель по тылу "полюбил" для профилактики весь наряд, поэтому все было организовано на высшем уровне. Ответственные должностные лица перекусили, погасив образовавшийся стресс, в офицерском зале. После доклада о проведенном ужине личного состава, командир наконец убыл отдыхать от дел праведных, домой, к родному семейному очагу.

Не успел еще развеяться дым от остатков столовой, начаться процесс переваривания сытного ужина, и мерного несения службы, как в дежурку ввалился злющий зампотылу и с места в карьер - "Вы как службу несете? Вы что совсем тут охуели что ли? У вас дежурный по столовой бухой, а вы сидите тут, ёблами торгуете!!!". "Федор Иваныч, в чем собственно дело, мы же только что с вами были в столовой, все было просто отлично?"- в один голос спросили Леха с помощником. "Да, были и что? Пошли еще раз!" - вскипел главный по тылу.

Когда зампотылу и дежурный влетели в комнату дежурного по столовой, их взору предстало привидение в белом халате, стоявшее опершись на ополовиненную бутылку водки "Гжелка" ноль целых семидесяти пяти сотых литра емкости. Рядом стоял пакет томатного сока и открытая консервная банка. "Дежурный по столовой старший прапорщик Сю..." - только и сумел выдавить он из себя. "Ты что бля, творишь!!!???" - зарычал, надвигаясь на него зампотылу. "Да, вот так... х-х-х-х... ик-к... Так ... вот... вот так..." - четко ответил Сю, в миру называвшийся Сергеем Геннадьевичем. "Вон отсюда!!!" - снова завопил Федор Иваныч и принялся вызывать на службу начальника столовой для заступления вместо безвременно выбывшего.

"Наденька... я... Наинька... ик-к... Наинька... я щсс... скро... ик-к... приеду домой... Наинька... ну Наинька... ну и хер с тобой, злтая рбка! И пашшшла! Наинька... бля..." - попытался что-то объяснить своей жене Геннадьевич, затем со злостью всей пятерней нажал на кнопку с красной трубкой и стал собираться домой.

Иваныч отпустил дежурного по части обратно сказав, что пока никому ни-ни, сами разберемся, а сам стал ждать нового дежурного и гонять наряд по столовой. Прибыл наконец новый дежурный по столовой. "Юра, тут Сю учудил нежданно - негаданно, так что там тебя Иваныч ждет - не дождется." начальник столовой ушел, а дежурный и помощник наконец-то занялись текущими делами.


*****



Наступила ночь. В этот раз выдалась ясная, тихая ночь с легким морозцем, градусов эдак под двадцать. В небе разгоралось потрясающее полярное "кино" с первой серией в виде цветной ленты от горизонта до горизонта. Личный состав спал чутким сном в своих казармах, дежурный по части, заполнив документацию, наболтавшись с помощником и выслушав доклад от патруля, отправил того спать, а сам приготовился бодрствовать в меру сил. Леха постоял в одном кителе на крыльце, любуясь на открывающееся зрелище, а заодно холодком стряхивая с себя, начинающий накатывать липкими волнами сон.

Чтобы не заснуть раньше времени, он вызвал дежурного из одного из батальонов, оставил его за себя в дежурке, а сам, вместо неудобной и надоевшей шинели. Влез в теплый и гораздо более удобный бушлат и вышел на улицу, чтобы пройти, проверить несение службы на местах.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное