Читаем Вперед, во все стороны - Ура!!! (СИ) полностью

Из оцепенения и уныния всех собравшихся вывел вышеупомянутый товарищ в гражданском. "Понятно! Очень хорошо! Я думал, будет больше..." - ответил он... "... а где и с кем можно решить вопрос насчет оптовых закупок?" Секция психологической работы в этот день больше свою работу не возобновляла... не смогла...


Пиджаки.




Человек -- это тайна, в которой




замыкается мира картина,




совмещается фауна с флорой,




сочетаются дуб и скотина.




(Игорь Губерман)




Шел своим нудным чередом самый обычный служебный день. За окном моросила мелким, противным дождичком заполярная осень, а комбат пришел с вечернего совещания от командира злой. Кэп, после полученной нахлобучки от Начальника связи флота за какой-то косяк, был не в духе и решил провести воспитательные беседы с комбатами и заместителями.

Второй и третий комбаты приняв перед совещанием граммов по двести разведенного С2Н5(ОН) в пропорции "сорок к шестидесяти" и настоянном на паре жгучих перчин марки "Огонек", нагло сорванных с куста, растущего на подоконнике кабинета зампотыла, сидели с умным видом и дышали сугубо в себя, периодически отрешенно кивая головами и периодически вставляя в командирские монологи что-то от себя, типа "Тктчноесть!" Комбат - первый, прибыл на совещание сразу из автопарка и не успев "замахнуть по маленькой" с братьями по оружию, был суров и сосредоточен, всем своим видом демонстрируя, что он "вообще не знает эту пьянь". Ну ладно бы там что - нибудь серьезное, так нет же, в итоге снова противная кислятина, сопровождаемая периодическим воздеванием глаз к небу и воплями - "Ёб твою медь!"

Да еще и отмочивший номер комбат-два. На вопрос командира, заданный комбату - два, насчет красных глаз, последовал шокировавший кэпа ответ - "Плакал всю ночь..." "Это почему же?" - удивленно вскинув брови, живо поинтересовался командир. "Приснилось, что Вы умерли..." - невозмутимо ответил второй комбат. Масла в огонь подлил и сам заместитель по тылу, на командирское резюме - "Почему я должен об этом думать, когда у меня есть зампотылу", выдавший тему, про то, что кто-то дебильные задачи ставит, а зампотылу должен "жопой гвозди таскать!" В общем, временами на совещании было даже весело. Но все хорошее когда - нибудь заканчивается, вот так и совещание у командира подошло к своему завершению.

Комбат, придя в помещение батальона и закрывшись в своем кабинете, немного подумал и спросил умного человека - самого себя, - "А нахера собственно так поступать именно с медью, а не с каким-нибудь другим металлом?" Потом, поразившись оригинальности поставленного самому себе вопроса и представив зампотыла, спустившего штаны и выдергивающего из доски гнутый гвоздь - "сотку" этим самым местом, ухмыльнулся и покачал головой. Затем вторично спросил того же умного человека - "А не дурак ли я?" и, не найдя, к своему удивлению, однозначного ответа, собрал для раздачи пряников и постановки задач на завтрашний день, а так же подведения итогов рабочего дня, офицеров и мичманов своего батальона.

Офицеры и мичманы вверенного ему подразделения, терзаемые в конце дня смутным желанием убыть наконец - то домой, уже ждали батальонного начальника в канцелярии командиров взводов, ерзая на своих стульях. После комбатовского приглашения, должностные лица расселись по своим местам, раскрыли ежедневники, приняли в свою очередь, умный вид и приступили к делу. Первым о состоянии перевода техники на зимний режим эксплуатации доложил зампотех. Комбат и сам все прекрасно знал, лично побывав в автопарке, поэтому для доклада много времени и не потребовалось. Батальон всерьез заявлял о стремлении к получению переходящего знака лучшего подразделения, конкуренция с лучшим вторым батальоном была ожесточенная, поэтому обстановка в большинстве случаев была самая что ни на есть рабочая.

Вторым на очереди был замполит. Комбат смерил майора не очень добрым взглядом, с прищуром из-под очков. Была на то некая причина. Как-то не так давно, когда три фронтовика - подполковника собрались вместе, неплохо приняли "на грудь" "Хлебного вина N21 от Петра Смирнова", под разговоры "за жисть", им под руку попалась кассета группы "Любэ", где среди прочих, была песня "От чего так в России березки шумят..." Комбаты тоже задались этим вопросом. Надо сказать, задушевная песня пришлась по духу товарищам офицерам и ее они дослушали со слезами на глазах. Эх, березки, березки... как же вы шумите-то в России...

Перейти на страницу:

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное