Читаем Вперед, во все стороны - Ура!!! (СИ) полностью

Подъехал "несколько тяжеловатый" после содержательного вечера командир. Без лыж. И без палок. Своего участия в "гонке звезд" кэп явно не планировал, судя по всему опасаясь положительной допинг - пробы и, в связи с этим, определив свои функции сугубо как контрольные, с секундомером. Военнослужащие с лыжами на плечах нехотя полезли на ближайшую сопку. Ее плоский верх позволял худо - бедно провести долгожданное оздоровительное мероприятие. Батальонные руководители сосредоточенно пыхтели, вполголоса матерились и лезли вверх вместе со всеми. Попутно обсуждая между собой, своими заместителями и командирами рот, как они сообща "будут пиздить и колоть лыжными палками между ягодиц этого херова докторишку, если этот урод не успеет далеко убежать". Доктор, слыша о своих возможных, отдаленных и не очень перспективах, особо не спорил и прикидывал свои шансы на то, чтобы прийдя к финишу в числе первых по - тихому свалить из этого злачного места, не дожидаясь церемонии награждения, от греха подальше. На то, что практически у всех несколько ненормально оттопыривалась та или иная часть одежды, кэп почему-то не обратил внимания, а может быть - просто не придал значения.

Наконец, на сопку вылез запыхавшийся командир, отдышался и приказал всем собравшимся построиться на исходной. Народ, чертыхаясь, начал одевать на себя принесенный спортивный инвентарь. Комбаты, втихую успев рассовать припасенное по карманам и под одежду поудобнее и каким - то чудом нацепив на себя лыжи, стояли в полнейшей готовности, таинственно улыбаясь чему-то. Кэп с видом стратега, обозначил ориентиры на местности, куда и как бежать, где старт и где этот долбанный финиш, чтоб его!

На старт! Внимание! Марш!!! - произнес командир несколько более вяло, чем следовало бы и щелкнул кнопкой секундомера. "Ну все докторишка, тебе пиздец!" - вполголоса, но чтобы слышали все, произнес второй комбат, ткнув медика лыжной палкой в зад. "Ы-ы-ы-ы... Андрей Борисович..." - с достоинством ответил доктор. Людская масса, вся в облаках пара от дыхания вполголоса чертыхаясь, пришла в движение. "Любители лыжных прогулок не претендуя на рекорды, а сугубо - для удовольствия, легко и вальяжно покатили "коньковым ходом" по снежной целине, доктор молотил впереди всех, пробивая лыжню, горячо желая подать всем пример в исполнении служебных обязанностей, быть отмеченным в лучшую сторону командиром, а еще горячее - не желая подставлять свою задницу под уколы лыжными палками не в меру расшалившихся комбатов.

Доктор рассекал воздух в гордом одиночестве, за ним плавно катились просто любители лыж, импровизированный пелотон "могучей кучкой" неспешно переставлял ноги, попутно незлым, тихим словом поминая все и вся, и пытаясь хоть немного наладить взаимодействие между ними и лыжами.

Представители подразделений, понимая, что доктора им в таких условиях не достать, решили обозначить ориентиры на местности, чтобы получить от лыжной прогулки максимальное удовольствие, а с доктором рассчитаться немного погодя. Впереди ведь еще долгие годы службы... Прямо по курсу постепенно вырастал скальный гранитный выступ, за который уходила лыжня, скрывая от посторонних глаз как ее, так и бегущих по ней военных.


*****



За выступом обнаруживался уютный распадок, защищавший лыжников от холодного ветра, дувшего со стороны Кольского залива. "Да пошло все нахер!" - в сердцах сказал комбат-два, скидывая с себя лыжи, воткнув палки в снег и что-то доставая из-за пазухи. За ним последовали и остальные. "Надеюсь, не сильно нагрелась" - комбат извлек на свет божий пол-литровую бутылку "Беленькой" и пакет с бутербродами, - "О! Смирновка! Э! Алё, гараж! А стаканы кто-нибудь взял?" - поставил вопрос "ребром" он, глядя, как первый комбат достает плоскую емкость. Как самый заслуженный, комбат - два поневоле взял на себя роль неформального лидера, который просто обязан "возглавить безобразие".

"Ну, Федорыч - хохол, в своем духе!" - произнес первый комбат, увидев как комбат - три извлек из камуфляжа бутылку "Немировской" - "И как же он без сала! М-м-м-м... с чесночком! Ты просто душка!" - восхищенно отметил он. Намечался небольшой внезапный пикничок на свежем воздухе. Остальные офицеры тоже доставали из тайных уголков своей одежды различные вкусности, а на захватившего пластмассовый стаканчик посмотрели с настоящим почтением, как на спасителя ситуации. "Ну, давайте, начисляйте уже! Не то скоро слюнки побегут!" - поторопил комбат - три.

Пластиковый стаканчик пошел гулять по кругу, наполняемый прозрачной жидкостью твердой рукой строго по определенную черточку. Завязался непринужденный разговор, о том, о сем, о наболевшем и актуальном. Мероприятие по "закаливанию" плавно переросло в мероприятие по "сплочению" воинского коллектива. Собравшийся народ сначала периодически поглядывал на часы, прикидывая, когда начинать бежать в финишу, потом перестал... "Ну и хер с ней, с этой лыжней!" - решили в коллективе и тут же единогласно поддержали.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное