Впереди - Берлин!

9 августа по дороге в штаб к Михаилу Алексеевичу Шалину, включив приемник, мы услышали мирный голос диктора: "Западнее города Сандомир наши войска продолжали вести наступательные бои по расширению плацдарма на левом берегу реки Вислы. Наши войска продвинулись на десять километров вперед и перерезали шоссейную дорогу Сандомир-Островец; на другом участке отбили контратаки противника и отбросили его. На поле боя осталось девятьсот вражеских трупов и семнадцать сгоревших и подбитых танков и самоходных орудий противника. Наши танкисты совершили дерзкий рейд в тыл противника, разгромили штаб немецкого соединения, уничтожили два железнодорожных эшелона, много автомашин, повозок и складов".

Сводка радовала.

Дерзкий рейд - это, может, гореловская работенка, его роспись! А может быть, танкисты Рыбалко? Командиры у Павла Семеновича исключительно сильные. Контратаки - да, это беспокоит. Где контратаки? Сказано - "на другом участке". Но успешное продвижение войск радовало.

Я отыскал палатку Шалина в лесу, северо-западнее Сандомира: за эти два дня штаб ушел далеко вперед.

В палатке сидел осунувшийся Михаил Ефимович Катуков. Откровенно обрадовался нашему приезду.

- Наконец-то приехал! А у нас-то мало радости.

- А что именно?

- Крайне тяжелая обстановка! Шалин стал докладывать.

- Вначале наступление армии развивалось успешно. Задача фронта была в основном выполнена: коммуникации Сандомирской группировки противника перерезали. Но окончательно разгромить противника не удалось: сил у него оказалось значительно больше, чем мы предполагали. Его сорок второй армейский корпус теперь целиком перешел на левый берег, усилен большим количеством танков и навалился на нас. Обращает на себя внимание необычный камуфляж "тигров".

- Желтое зверье, - вмешался Катуков.- Полосатые, желтые разводы, как у живых тигров. Пустыня?

- Думаю, что перед нами действительно танковые части роммелевского экспедиционного корпуса из Сахары, - согласился Шалин. - По данным разведки, перед плацдармом сосредоточено пять вновь прибывших танковых дивизий и одна моторизованная. Наличия "королевских тигров" я не учитывал: показания пленных очень противоречивы. Одни говорят, что из "королевских" создан специальный полк, другие уверяют, что их включили в какую-то дивизию. Сюда же ставка Гитлера в спешке перебрасывает свои резервы из Германии. Кроме того, командование противника располагает еще нашими старыми знакомыми по мелецкой группировке - двадцать третьей и двадцать четвертой танковыми дивизиями. Цели и задачи новых немецких группировок определяются вот этим приказом Гитлера.

Шалин протянул мне приказ.

В нем говорилось:

"Три года мы бились с Советами. Армия проявила великий воинский дух. Настал решающий час войны. Мы не можем позволить русским наступать дальше. Потеря Кельце означала бы утрату важнейшего опорного пункта на подступах к Восточной Германии и поставила бы под угрозу окружения радом-сандомирскую группировку. Лишившись этого крупного узла железных и шоссейных дорог, мы дали бы Красной Армии свободный выход на оперативный простор левобережной Польши и поставили бы под угрозу Лодзинский промышленный район и Верхне-Силезский угольный бассейн.

Приказываю: группе армий "Северная Украина" ликвидировать русские плацдармы в районах Баранув и Магнушев. А. Гитлер"{3}.

- Это Горелов радировал, в штабе захватил,- пояснил негромко Катуков.

- Из показаний ясно,- продолжал Шалин,- что танковые группы немцев должны были атаковать нас на плацдарме с флангов, выйти остриями клиньев в район переправ, разрезать плацдарм на три части и уничтожить остатки армий. Поворот нашей армии на север сорвал оперативные расчеты противника. Мы спутали ему все карты, но зато наткнулись на подготовленную к контрудару сильную группу противника. Гитлеровский командующий Бальк вместо кулака растопыренными пальцами ударил, но и у нас не лучше. У Горелова даже батальоны поодиночке дерутся: Бочковского наглухо закрыли. Бочковский и сам командир бесшабашный, и людей приучает к этому.

Катуков даже головой покачал.

- До последнего снаряда батальон бился. Горелов бросил на выручку свой резерв. Наши остервенели, и - на таран! "Тигров" молотили: сбоку зашли и по гусеницам. Не забыли с сорок первого, как таранить! Спасли батальон Бочковского. Трудно нам, очень трудно, но все-таки грызем, лезем вперед.

- "Гансы" снова появились? - спросил я Катукова. "Гансами" мы иногда называли реактивные шестиствольные минометы немцев.

- Дивизионами, даже полками бьют. Жуткое оружие: выпустят разом несколько десятков мин - ни земли, ни неба не видишь. Нашего Геленкова послал, - лицо Катукова растянулось улыбкой. - Эх, Кириллыч, ты хоть когда-нибудь видел бой "катюши" с "Гансами"?

- Не довелось.

- Не жалей, еще придется. Все на маневре! И те и другие на третьей скорости вылетают на позицию, залп - и назад, заряжаться. И снова на позицию, только уже на другую. Залп - и опять их нету. Кто угадает вернее, куда противник примчит к следующему залпу, тот выиграл. Ну, Геленков - спец, большой спец! Один недостаток - слишком смел!