Впереди веков. Историческая повесть из жизни Леонардо да Винчи

«Он (человек), как великая птица, примет свой первый полет на спине благородного лебедя, приведя в изумление весь мир, наполняя все книги молвой о себе, доставляя своей родине вечную славу!»

Рисунок Леонардо да Винчи

В этих словах вылился могучий восторг, поэтическая мечта Леонардо…

И перед Лодовико Арагонским пронеслись вереницей бесконечные чертежи великого изобретателя. Он увидел первый гигрометр (физический прибор для определения влажности воздуха), разные насосы, стекла для усиления света ламп, водолазные шлемы, первый летательный снаряд тяжелее воздуха, первый плавательный пояс, первый парашют (зонтик, употребляемый воздухоплавателями для медленного опускания на землю), первую камеру-обскуру, первую паровую пушку, первую карту Америки, составленную по указаниям знаменитого Америго Веспуччи[10].

Было уже поздно, когда Лодовико Арагонский покинул «студиоло» Леонардо. Оторвавшись от записных книжек, он взглянул на Винчи глазами, полными восторга, и Леонардо со своим величественным видом показался ему полубогом. Поддавшись этому безотчетному благоговейному чувству, кардинал низко, почтительно поклонился художнику, а потом вдруг невольным движением крепко обнял Леонардо.

Когда он поднял голову, глаза его были влажны.

– Какая ужасная потеря, – прошептал кардинал. – Такого человека лишилась родина!

– Этот человек, – сказал Леонардо спокойно, – скоро совсем покинет землю…

И он тихо, среди сумрака надвигающейся ночи, озаряемой только красноватым светом ручных фонарей, проводил гостей до ворот своего маленького замка.

Франческо Мельци остался один перед мольбертами. Пламя масляной лампы, тусклое и слабое, озаряло два образа, такие различные и, в сущности, такие сходные… У Предтечи и древнего языческого бога был тот же таинственный взгляд, та же неопределенная загадочная улыбка…

Мельци вздрогнул. Великий учитель давал новый образ Вакха-мечтателя, прислушивающегося к голосу послушной ему природы. В нем нет и тени веселого опьянения, каким его изображали в классической Греции; он – воплощение лихорадочного бреда пытливой, гениальной, но болезненной натуры.

Предтеча-юноша изображен в тот период жизни, когда он начал изнурять себя постом и ночным бодрствованием. Он полон болезненного восторга; он опьянен грезами, доводящими его до исступления.

И было что-то странно тождественное, что-то странно общее, знакомое у обоих…

Мельци вздрогнул. Что это за призрак сходства, общая идея, связавшая воедино эти два такие различные образа: христианского подвижника и языческого бога?

В полутьме комнаты слабо намечались контуры мольберта, отставленного к стене. Под зеленой тафтяной занавесью была скрыта тайна учителя. Мельци вспомнил выражение скорби, промелькнувшее в глазах и в голосе Леонардо, когда он говорил с кардиналом о Джоконде, и понял, что таинственная тень красавицы, давно покинувшей мир, одна живет вечно в мастерской художника, где только нетленная красота, загадочная улыбка сфинкса, тонкая душа прекрасной женщины вдохновляют Леонардо; он понял, что и в новых работах учитель всегда неизменно повторяет Джоконду и будет повторять, пока не придет смерть…

Гости уехали, и снова потянулась прежняя однообразная жизнь. Силы Леонардо да Винчи все более ослабевали; тоска по родине охватывала его все невыносимее. В памяти его чаще воскресали картины более деятельного, молодого времени, когда он создавал свои лучшие произведения и когда записная книжка его быстро наполнялась великими мыслями. Все это осталось позади… Впереди была одна только беспомощная старость и конечный результат всего – смерть.

Мельци замечал, как часто с учителем случаются припадки необъяснимой тоски и слабости, и тревожно думал, что Леонардо скоро уже совсем не встанет. Конец был близко. Уже несколько месяцев художник лежал в постели около окна, чтобы лучше видеть яркую, полную благоуханной жизни весеннюю природу, пробуждение земли от зимнего сна. Оно радовало глаз старого художника даже здесь, на чужбине. Смотря на бледно-зеленые луга Массы, он думал о своей далекой покинутой Италии, которую не переставал любить всем сердцем. Земле возвращались ее могучие силы; земля давала жизнь новым росткам, новым организмам, а Леонардо умирал…

Было утро 23 апреля 1519 года. В этот день Мельци нашел учителя в страшно возбужденном состоянии. Леонардо был бледен, как его рубашка. Горькая улыбка блуждала на его губах.