Вперёд, Дживз!

Пэлем Гринвел Вудхауз Вперёд, Дживз!

Pelham Grenville Wodehouse. Carry on, Jeeves! 1925.

Пер. М. И. Гилинского

ГЛАВА 1. Дживз берёт бразды правления в свои руки

Хотите немного порассуждать о старине Дживзе — это мой личный слуга, да будет вам известно, — и узнать, в каких мы с ним отношениях? Куча людей считают, что я слишком сильно от него завишу. А моя тётя Агата зашла так далеко, что назвала его моей нянькой. Скажу вам прямо: что тут такого? Этот человек — гений. От воротничка и выше ему нет равных. Я перестал тревожиться о своих делах через неделю после того, как он у меня появился. А произошло это лет шесть назад, во время одной чудной истории с Флоренс Крайе, книгой моего дяди Уиллоуби и Эдвином, бой-скаутом.

Началось всё тогда, когда я вернулся в Изби, имение моего дядюшки в Шропшире. Я всегда отдыхаю там недельку-другую летом, но на этот раз пришлось прервать свой визит и вернуться в Лондон, чтобы нанять нового камердинера. Я обнаружил, что Мэдоуз, прислуживающий мне в Изби, ворует мои шёлковые носки, а такого ни один уважающий себя джентльмен не потерпит ни за какие деньги. Помимо всего выяснилось, что он и в доме прибирает к рукам всё, что плохо лежит, и я с большой неохотой указал бедняге, сбившемуся с пути истинного, на дверь и отправился в Лондон в контору по найму, чтобы они подыскали мне какого-нибудь кандидата на испытательный срок. Мне прислали Дживза.

Я никогда не забуду то утро, когда он пришёл. Так получилось, что накануне я допоздна засиделся на одной весёлой вечеринке и поэтому чувствовал себя преотвратно. К тому же, несмотря на плачевное состояние, я пытался читать книгу, которую дала мне Флоренс Крайе. Она тоже гостила в Изби, и за два или три дня до того, как я отбыл в Лондон, мы обручились. Я должен был вернуться в имение в конце недели, а Флоренс — насколько я её знал — наверняка не сомневалась, что к этому времени я книгу прочту. Видите ли, дело в том, что она поставила перед собой задачу поднять меня до своего интеллектуального уровня. Эта девушка обладала изумительным профилем и по горло была напичкана серьёзными намерениями. Чтобы понять наши отношения, достаточно сказать, что книга, которую она дала мне почитать, называлась «Модель теории этики», и что, открыв её наугад, я прочитал:

«Постулат общего понимания, содержащийся в разговорной речи, безусловно является протяжённым во времени и несёт в себе определённые обязательства по отношению к общественной организации, инструментом которой является язык, содействующий её дальнейшему развитию.»

Несомненно, каждое слово здесь было правдой, но, согласитесь, это не совсем то, чего хочется с похмелья.

Я усердно листал страницы этой замечательной книги в весёленькой обложке, когда раздался звонок. Я сполз с софы и открыл дверь. На пороге стоял в почтительной позе ничем не примечательный малый.

— Я из конторы по найму, сэр, — сказал он. — Мне дали понять, что вам требуется камердинер.

В тот момент мне больше требовался гробовщик, но я велел ему входить и не стесняться, и он бесшумно скользнул в дверь, словно освежающий зефир. Это с самого начала произвело на меня впечатление. Мэдоуз страдал плоскостопием и топал как слон. У этого парня, казалось, вообще не было ног. Он просто вплыл в прихожую. На его серьёзном лице появилось сочувственное выражение, как будто он тоже знал, что значит засиживаться допоздна с бандой друзей.

— Простите, сэр, — мягко сказал он и, хотите верьте, хотите нет, исчез. По крайней мере только что он стоял рядом со мной, а через секунду уже возился на кухне. Я не успел и глазом моргнуть, как он вернулся со стаканом на подносе.

— Не угодно ли вам выпить, сэр? — Поведение и манеры делали его похожим на придворного доктора, который потчует микстурой больного принца. — Этот коктейль — моё изобретение. Уорчестерский соус придаёт ему цвет. Сырое яйцо делает его питательным. Красный перец придаёт ему остроту. Джентльмены, поздно возвращавшиеся домой, говорили, что находят его весьма стимулирующим.

В то утро я готов был выпить всё, что угодно, лишь бы полегчало. Я проглотил смесь одним глотком, и на мгновение мне показалось, что кто-то взорвал бомбу в моей черепушке, а затем спустился вниз по горлу с зажжённым факелом. Внезапно мир пробудился. Солнышко светило в окно, птички пели на деревьях, и надежда, как говорят поэты, ожила в моей груди.

— Я вас беру, — сказал я, как только ко мне вернулся дар речи. Мне сразу стало ясно, что этот малый — великий труженик и находка для кого угодно.

— Благодарю вас, сэр. Меня зовут Дживз.

— Когда ты можешь приступить к работе?

— Незамедлительно, сэр.

— Я должен быть в Изби, в Шропшире, послезавтра.