Впервые в Москве. От долетописных времён до конца XVI столетия

Несомненно, что сведения о попытке Ивана Грозного проложить свой путь через Северное море были англичанам небезразличны – конкурентов они на дух не переносили; и едва ли Горсей решился бы солгать в таком важном вопросе. Словом, размах планов у Грозного был широкий, и неслучайно Пётр I интересовался этой личностью.

Настоящее ужасало будущим. Первые 13 лет после венчания Ивана IV на царство (1547–1560) прошли, как говорили современники, «в тишине и управе». Но после смерти Анастасии, первой супруги царя, всё изменилось вдруг и разом: образцовый правитель и семьянин превратился в тирана и развратника. Русские летописцы писали о том, что к тишине царского благосердия пристала чуждая ему буря и превратила его многомудростный ум в яростный нрав; «и нача он многих от сродства своего сокрушати, тако же и вельмож под Сигклита своего».

Первыми пали (были отстранены от управления государством) лучшие друзья Ивана IV, его советники Алексей Адашев и Сильвестр (духовник царя). А. Курбский писал о начале неожиданной перемены в Русском государстве и методах его правления: «Вскоре по смерти Алексея Адашева и по изгнании Сильвестра потянуло дымом великого гонения и разгорелся в земле Русской пожар жестокости. Такого неслыханного гонения не бывало прежде не только в Русской земле, но и у древних языческих царей. Наш новоявленный зверь тут же начал составлять списки имён родственников Алексея и Сильвестра, и не только родственников, но всех, о ком слышал от своих клеветников».

Изборская «измена» натолкнула Грозного на мысль о ненадёжности населения Псковской и Новгородской земель. В последней находилось одно из владений его двоюродного брата Владимира Андреевича Старицкого. Князья Старицкие своей родовитостью не уступали Рюриковичам и с вожделением посматривали на царский престол. Им не доверяла Елена Глинская, не верил её сын (особенно после своей болезни 1553 года, когда Владимир Андреевич помедлил присягнуть царевичу-пелёночнику Дмитрию).

10 сентября Грозный вернулся из Вологды, где провёл всё лето, и сразу взялся за брата, который воеводствовал в Нижнем Новгороде. Князя Старицкого затребовали в Александровскую слободу. Владимир Андреевич явился со всей семьёй и остановился в трёх верстах от резиденции брата. Известив родственника о своём прибытии, стал ждать.

Грозный явился с большим отрядом опричников, которые окружили стан князя. Василий Грязной и Малюта Скуратов объявили Владимиру Андреевичу о его аресте за попытку отравить государя. Тут же представили «доказательство» – повара Иоанна.

С женой и детьми князя привели к царю. Все пали перед ним на колени, клянясь в своей невинности, требуя пострижения, то есть ухода в монастырь. Иоанн был неумолим.

– Вы хотели умертвить меня ядом – пейте его сами!

Подали отраву. Князь Владимир был готов умереть, но не из собственных же рук!

Тогда супруга его, умная и добродетельная женщина, видя, что спасения нет, твёрдо сказала мужу:

– Не мы себя, но мучитель отравляет нас: лучше принять смерть от царя, нежели от палача.

Князь простился с супругою, благословил детей и выпил яд, за ним – супруга и сыновья.

Расправившись с братом и его семьёй, Иоанн взялся за сопровождавших их лиц. «Сперва их для постыдного зрелища травили собаками, а затем они были застрелены и растерзаны ужасным образом. И их оставили лежать непогребёнными под открытым небом, птицам и зверям на съедение» (И. Таубе, Э. Крузе).

…Подводя итоги жизненного пути князя Владимира Старицкого, Карамзин писал: «Судьба несчастного князя Владимира произвела всеобщую жалость: забыли страх, слёзы лились в домах и в храмах. Никто не верил объявленному умыслу сего князя на жизнь государеву: видели одно гнусное братоубийство, внушённое более злобою, нежели подозрением».

«Живите и благоденствуйте в сём граде». Венцом террора 1570 года стал Новгородский поход Ивана Грозного. Царь и его кромешное воинство шли по маршруту Клин – Тверь – Медынь – Торжок – Выдропуск – Вышний Волочёк. С первого же почтового двора от Москвы начались грабежи: «Как только опричники подошли к яму Чёрная, так принялись грабить. Где великий князь оставался на ночь, поутру там всё поджигалось и спаливалось» (Г. Штаден).

Чтобы обрушиться на «противника» неожиданно, на дороге к Новгороду пресекалось всякое движение. Некоего всадника, дерзнувшего обогнать скопище карателей, Иоанн приказал разрубить на мелкие куски, а «обрезки членов смешать с придорожной грязью».