Впотьмах (СИ)

Хотя в голосе мужчины звучала насмешка, было понятно, что она скрывает нешуточные опасения: Лесовик — человек опытный, и за свою непростую жизнь должен был насмотреться на самые разные раны, и, без сомнения, знает, к чему может привести полученное им ранение.

— Дела у тебя, приятель, откровенно говоря, в данный момент находятся далеко не в самом лучшим состоянии… — заговорил Эж, и в его голосе явно слышалось сочувствие. Я специально попросила Эжа начать разговор — мужчины, как правило, быстрее прислушаются друг к другу, чем к женщине. — Да ты и сам понимаешь, что если сейчас не принять необходимые меры, то все может кончиться весьма печально.

— Ты не размазывай, а говори прямо.

— Есть одно лечение, но оно очень болезненно. Для этого требуется твое согласие…

— Раскаленным железом, что ли, прижигать будете?.. — деловито поинтересовался мужчина.

— И это тоже… — кивнула я головой.

— Тоже мне, удивили, я и сам хотел это предложить… — хмыкнул Лесовик. — Потерплю, не дитя малое. Если я правильно понял, то кого и как лечить — тут, красотуля, ты главная?

— Вроде того… — согласилась я.

— В другое время я бы поостерегся с бабой связываться, тем более невесть с кем, только мне сейчас выбирать не из чего. Ладно, красотуля, отдаю себя в твои руки и надеюсь, что ты не прижжешь мне что-то очень ценное.

— Ценю оказанное мне доверие… — пробурчала я. Понапрасну трепать языком не было никакого желания, да и время понапрасну терять не стоит. — Только ты свой нож убери куда подальше, чтоб дотянуться до него не мог, а не то под горячую руку пырнешь еще кого из нас.

— Красотуля, ради тебя готов пойти на что угодно!

Пока Эж подкладывал дров в костерок, я подошла к Лидии, которая по-прежнему лежала на импровизированной лежанке, и коротко пояснила ей, что мы намерены делать. Заодно взяла запасное платье Лидии (то самое, короткое) и оторвала от него несколько полос.

— Мне тебя жалко… — Лидия дотронулась до моей руки. — Даже не знаю, что тебе и сказать…

— Переживу. Меня беспокоит другое — от паленой плоти пойдет очень неприятный запах, и как бы тебе плохо не стало! Конечно, я бы предпочла, чтоб ты ничего лишнего не видела, и пересидела всю неприятную процедуру где-нибудь на свежем воздухе, однако за пределы этой избушки тебе выходить не стоит — мало ли кто может сюда придти!

— Ничего, я потерплю… — бледно улыбнулась Лидия. — Если честно, то я теперь от вас шаг в сторону боюсь сделать!

— Вот и хорошо.

Пока я промывала рану Лесовика чистой водой из источника, Эж на огне докрасна раскалил свой нож, после чего я стала прижигать загноившиеся края раны, внутренне ужасаясь тому, что делаю. Запах, конечно, при этом стоял соответствующий, ну да тут уж ничего не поделаешь. Беда в том, что площадь воспаления была достаточно большой, так что нож пришлось раскаливать несколько раз, вновь и вновь прикладывая к ране, но Лесовик стоически выдерживал жуткую боль, хотя скрипел зубами так, что было слышно даже за пределами избушки. Впрочем, предел терпения есть даже у него, потому как после окончания этой более чем неприятной процедуры, куда больше похожей на изощренную пытку, мужчина лежал без движения, чуть постанывая сквозь искусанные губы.

Размотав бинт на своем запястье, я вздохнула, собираясь с силами, а потом вновь чиркнула ножом по плохо заживающим ранам. Ох, такое впечатление, будто я себе на руку кипятком плеснула! Ладно, оставим эмоции на потом, тем более что кровь из раны потекла без промедлений. Зажав раненое запястье, а принялась поливать кровью рану на ноге мужчины, стараясь, чтоб весь воспаленный участок кожи, и особенно само ранение, были полностью покрыты кровью. Удивительное дело, но Лесовик, до этого неподвижно лежавший на спине, чуть приподнялся и едва слышно произнес:

— Чего это вы там делаете?

— Ничего… — отрезал Эж. — Ногу твою спасаем, а с ней, заодно, и жизнь. Так что лежи и помалкивай. Поговорим позже.

Разумеется, в иное время Лесовик вряд ли стал бы слушать чужие указания, но сейчас, измотанный жаром и болью, он предпочел закрыть глаза и замолчать. Ну и хорошо, главное — чтоб нам не мешал, и без его вопросов тошно.

Потом Эж бинтовал мне запястье, а мне только и оставалось, как надеяться, что все было не напрасно, и я не просто так в очередной раз потеряла столько своей крови. Ногу Лесовику перевязывать мы не стали — пусть кровь как следует проникнет в рану. Я уже заметила довольно необычную деталь — такое впечатление, будто кровь землян словно впитывается в тело жителей этого мира, словно вода в губку. Впрочем, никто из нас не собирается заниматься научными изысканиями по этому поводу — главное, лишь бы подействовало.

Что касается меня, то я не стала отказываться от предложения Эжа вздремнуть, и без возражений пристроилась на полу, рядом с Лидией, строго-настрого предупредив Эжа, чтоб тот меня разбудил, если нашему больному станет хуже.

Проснулась я уже под вечер, и в первый момент не могла понять, где нахожусь, а затем услышала, как Эж негромко переговаривается с Лидией.