Врач «скорой»

Вот и хорошо, сейчас даст мне пропуск в какой-нибудь супер-пупермагазин, и я решу свою проблему. За такое можно три раза в месяц выслушивать рассказы об одышке и кашле одного нудноватого деда. Может, заодно к празднику пакетик с дефицитными харчами подгонит? Под заветным названием «заказ»! Было бы весьма приятственно. Будет чем побаловать всех причастных.

Но сусловский куратор, видимо, решил ко всему хорошему еще и воспитательной работой заняться. Ибо задал вопрос в продолжение нашего прошлого разговора.

– Внезапно вспомнили, что у дамы день рождения? Или успели провиниться?

– Собираюсь предложение делать, – я увиливать не стал, один хрен узнают.

– Андрей, я ведь вам говорил… Опасное это дело. Неизвестно чем обернется.

– То же самое можно сказать о любом поступке человека. Никто не в состоянии предугадать все последствия. И я не пойму, чем вам так не угодила моя потенциальная жена? Мало ли евреев в правительстве? В научной среде? А среди физиков-ядерщиков русских, как мне кажется, и вовсе меньшинство. Может, жена-еврейка будет той самой песчинкой, что сможет склонить мнение Нобелевского комитета по медицине на нашу сторону, а?

Тут я не выдержал и засмеялся. Это разрядило обстановку.

– Далеко вы заглядываете, однако, – хмыкнул Юрий Геннадьевич. – Ну если с такой точки зрения…

– В Цюрихе многие говорили об этом как о деле решенном. Солк лично обещал подать нас с Морозовым! Понятно, что не в этом году дадут, и не в следующем. Но спустя лет пять – очень вероятно.

– Ладно, будем считать это вкладом в будущее, – куратор вытащил пачку фиолетовых четвертных, протянул мне талон в Ювелирторг. – Это на весь восемьдесят второй год. Больше поступлений не будет.

– Я все понимаю.

– А вот задачи будут. Мне нужно знать, что говорят о Райкине в ЦКБ и вообще об обстановке вокруг него.

– Для чего?

– Андрей! – Юрий Геннадьевич нахмурился. – Не стоит задавать лишних вопросов.

Потом куратор смягчился.

– Ладно, в первый и последний раз. Театр Райкина хотят отправить на международные гастроли. Но с ним лично есть трудности. Михаил Андреевич хочет разобраться в вопросе.

Ага, запретить и не пущать. Ладно, молчание – золото.

Я покивал, пообещал все разузнать, мы пожали друг другу руки и разошлись как в море корабли.

А заказик к годовщине Октября мне достался. Три увесистых пакета, издающие будоражащие воображение бульканье, позвякивание и шелест, громоздились на заднем сиденье.

* * *

Вечером погрузились в машину и поехали к Азимовым. Там только не хватало духового оркестра и группы пионеров с цветами. Впрочем, букет у нас был, я умудрился купить хризантемы. Это вам не гвоздички убогие, настоящий цветок, до Нового года стоять будет, только воду менять надо! Конец рекламного объявления от торговца с рынка.

Естественно, и из заказа тоже кое-что взято было. Под неодобрительные потаенные вздохи Феди, почему-то решившего, что и он тоже хозяин всех привезенных мной плюшек, Аня консультировалась с мамой, что еще подвезти к столу. Пришлось развлекать его пересказом фильма «Мюнхен». Под конец муж матери, к арабам относящийся как к натуральным дармоедам, спросил, сколько же осталось целей. Услышав, что три, он удовлетворенно кивнул. Но тут же бросил взгляд на немалую сумку, которую мы собирали Азимовым. Пришлось вспоминать о поисках и похищении Эйхмана. Это ему вообще на «ура» зашло. Я даже начал опасаться, что он приступит к поиску еврейских корней с целью совершить алию и на месте завербоваться в Моссад. Шутка, конечно, но я вроде обезопасил наши посиделки от косых взглядов и антисемитских прибауток.

* * *

Стол по лучшим советским традициям слегка прогибался под закусками. Что не помешало дамам уже втроем пойти что-то еще срочно дорезать и добавлять. Мы же мужской компанией расположились в креслах, и Азимов на правах хозяина начал кормить нас байками из жизни физиков, из которых можно было сделать вывод, что цирк сильно проигрывает ученым в части зрелищности.

Я от спиртного отказался, спрятавшись за рулем. А Азимов с Федей по сотке накатили, прикрываясь «тренировкой организма». Короче, глаза заблестели, языки развязались. Отлично всё пошло. Ничего не предвещало, как говорится. И потому свершившееся стало полным сюрпризом для собравшихся.

Я дождался третьего по счету тоста, сокращенно названного Федей ЗПЗД, что в переводе на непитейный значит «За присутствующих здесь дам», и я решил, что пора. Пока дело не дошло до песняка и раздела коллектива на обсуждающие что-то свое мелкие группки. А ведь есть еще угроза показа семейного альбома! Вот тогда точно опоздаю. Так что я встал и попросил подождать, ибо имею дополнение.

– Алаверды, значит, – сказал Федя, с опаской глянувший на меня. – Ну давай.

– Уважаемые собравшиеся, – я поднял фужер с яблочным соком, – именно сегодня я хотел бы просить Аню выйти за меня.