Врача вызывали?

Она резко обернулась, ей стало безумно неудобно. Сделав несколько глубоких вдохов, попыталась объясниться, но волнение сдавило ей горло. Лидочка молча отошла от двери и отвела глаза. Сухой взглянул на табличку и участливо, очень осторожно спросил:

– Лидия Павловна, вы случаем не тридцать девятую курируете?

Сологуб удивлённо посмотрела на доцента и кивнула. Он понимающе покачал головой, взял её за руку и мягко, как опытный психиатр буйной пациентке, вкрадчиво сказал:

– Пройдёмте, дорогая. Вы только не волнуйтесь.

Та послушно двинулась за ним, а потом вдруг спросила:

– А как же «Смотровая»?

– Вам нужно в «Смотровую»? – так же мягко спросил Сухой. Она отчаянно замотала головой. – Ну, вот и хорошо, – ответил Сухой.

Они вышли на свежий воздух и начали медленно прогуливаться возле общежития в ожидании остальных преподавателей.

Размеренная ходьба, спокойный тон Сухого постепенно вернули Лидию Павловну в более-менее уравновешенное расположение духа, и она полюбопытствовала:

– Валентин Петрович, как вы догадались, что это тридцать девятая группа?

– Элементарно. – Сухой улыбнулся. – Я был там куратором до вас. Валера Слуцкий и Кохно – такие выдумщики… Да и остальные не лучше…

– Может, расскажете, – вежливо попросила Лидочка. – Просто чтобы я была морально готова к тому, что меня ожидает, то есть к самому худшему…

Сухой довольно хмыкнул: – Теперь-то что! Мы их маленько обломали, а вот на первом курсе… – Глаза мечтательно взглянули куда-то сквозь Лидочку, и стало очевидно, что доценту приятно вспомнить минувшие дни. Он закурил, сделал глубокую затяжку и с нескрываемым удовольствием начал повествование:

– В общежитие мы пришли, как обычно, вечером. Подходим, значит, к блоку, декан что-то рассказывает о хоккее, кажется, тут вдруг осёкся на полуслове и замер перед входом в блок, как часовой у Вечного огня. Мы проследили за его взглядом и не поверили глазам своим – на двери было написано: «Бункер Гитлера». Честно говоря, я испугался. Декан сорвал лист и, словно раненый на родео бык, рванул внутрь. Мы – за ним. На каждой из дверей было что-то написано в том же духе. «Четвёртый отдел РСХА», «Рейхсканцелярия Бормана» и так далее. Комнаты были не заперты, но студентов там не оказалось. Срывая листы с надписями, мы быстро продвигались вперёд. Наконец, дошли до последней комнаты. Кривая надпись на двери гласила: «ресторан Элефант». Декан резко распахнул дверь. В комнате собрались все обитатели блока. Они сидели на стульях, кроватях, на полу и мирно смотрели «17 мгновений весны». Ребята нестройным хором сказали «Здрасьте!» Тут же встал и подошёл Слуцкий (на майке у него было написано шариковой ручкой: «Штирлиц», а в скобках: «полковник Исаев») и сказал:

– Дорогие гости! Добро пожаловать в наш скромный кинотеатр!

– Я тебе покажу кинотеатр, я тебе такое кино покажу! – скрипя зубами, угрожающе прошипел декан. Но видно, что от сердца у него отлегло – нацистов на факультете не было. Он обвёл грозным взглядом собравшихся и приказал: – Разойтись по комнатам, буду проверять санитарно-гигиеническое состояние.