Врачебная ошибка (сборник)

Зиганшин прошелся по коридору. Хотелось бросить свою затею и уйти, но нельзя. Вдруг Фрида возьмет и разведется? Он оглянуться не успеет, как станет ей никем и не сможет никак отстаивать ее интересы. Только заикнется про врачебную ошибку, ему сразу скажут: «Мужчина, а вы кто? На каком основании лезете в чужие дела?»

Он увидел дежурного врача, стремительно летящего по коридору, хотел перехватить, но тот уже нырнул в дверь, за которой, как Зиганшину было известно, скрывалась курилка. Впрочем, об этом можно было догадаться по густому запаху табака, который выплескивался в коридор, как только дверь чуть-чуть открывалась.

Только Зиганшин хотел войти следом, как увидел внутри своего главного врага. Врачиха стояла возле открытого окна и глубоко затягивалась. Мстислав Юрьевич отступил в коридор, надеясь, что она его не узнала. Все же время уже прошло, и одет он сейчас совсем иначе.

Выругав себя за боязливость, он остался возле курилки. Ломиться в служебное помещение некрасиво, но никто не запрещает ему поймать доктора на выходе, как раз подобревшего после сигаретки и, значит, расположенного к разговору. И с этой скотиной он поздоровается, взглянет ей в глаза. Ничего страшного, это она виновата, а не он, пусть она и боится встречи!

С его места оказалось прекрасно слышно, о чем говорят врачи, и Зиганшин не стал отходить, пусть это и было непорядочно.

– Сука, – энергично воскликнул доктор, – сука-травматолог отказался на ассистенцию идти, потому что больной спидозный! И чего делать? Вдвоем с сестрой опять? Задолбало уже!

– Давай я с тобой схожу. Только если в роддом вызовут, придется все бросить и бежать. Но пока вроде все спокойно.

– Че, правда сходишь?

– Схожу.

Зиганшин отошел и сел в другом конце коридора рядом со старушкой в цветастом халате и высоких войлочных ботах.

– Бог в помощь, – вдруг сказала ему бабка.

Зиганшин неловко ответил «И вам!», откинулся к стене, прикрыл глаза и вдруг провалился в сон, будто умер.

В черноту еще прорывались то голоса медсестер, то стук колес по коридору, то шаги, но вскоре исчезли и они.

Он успел подумать, может, и вправду умирает, и исчез сам.

Почувствовав чье-то прикосновение, Зиганшин открыл глаза и увидел прямо перед собой лицо врачихи.

– Вы пришли со мной поговорить? – спросила она.

Зиганшин вскочил на ноги и потряс головой, чтобы окончательно проснуться. Взглянув на большой казенный циферблат, вмурованный в стену еще с советских времен, он обнаружил, что проспал целых три часа.

– Нет, я по другому поводу, но давайте поговорим. – Голос со сна звучал хрипло.

Врачиха провела его в курилку. Достала сигареты, предложила ему. Зиганшин отказался, но взял зажигалку и вежливо поднес огоньку.

– Как прошло? – спросил он. – Вы не порезались, не укололись?

Врачиха усмехнулась:

– К сожалению, нет. Порадовать вас нечем.

– Ну что вы! – вдруг неожиданно для самого себя воскликнул Зиганшин. – Я вам этого ни в коем случае не желаю и никогда не желал.

– Правда?

Зиганшин кивнул.

– Врете, наверное, но все равно приятно.

– Но в суд на вас я все еще хочу подать.

– Ваше право. Тампоны – это железный косяк. Если отсудите компенсацию, как раз хватит на ЭКО и суррогатную мать.

Зиганшин промолчал.

– Я бы попросила у вас прощения и сказала бы, как мне ужасно жаль, только это вам нисколько не поможет, так ведь?

– Так.

– А то, что ваш случай, – единственный в моей практике, тоже, наверное, не аргумент?

– Я видел сегодня, как вы пошли на риск, чтобы помочь товарищу, – сказал Зиганшин тихо, – вот и все. Фрида с самого начала не хотела ничего делать, она вообще ни в чем вас не винит, ну и я не буду. Походу, у вас работа такая, что наказание в нее уже включено.

Врачиха фыркнула:

– Что правда, то правда.

– Может, нам с Фридой будет легче оттого, что благодаря нашей истории вы больше никогда так не ошибетесь.

– В медицине и в любви не бывает никогда и навсегда. Понимаете, – вздохнула врачиха и глубоко затянулась, – очень редко катастрофа происходит из-за одного какого-то фактора. Необходимо фатальное стечение обстоятельств. Да, у вашей супруги развилось опасное осложнение родов, но, попади она к другому врачу, все закончилось бы благополучно, скорее всего. Или ко мне, но в другой день – тоже обошлось бы. Но накануне у меня умер отец, а замену мне не нашли.

– Как это?

– Вот так, – она развела руками. – Врачей мало, поэтому ты можешь не выйти на сутки, только если сам умер, да и то, наверное, не всегда. А больной – святое дело. С температурой, с давлением, с кровотечением, по фигу. Встань и иди.

Зиганшин кивнул, вспомнив собственные скандалы с Фридой, когда он хватал ее в охапку, не пуская на службу, а она вырывалась и шла, потому что работать некому.

Ну а тут всего лишь смерть родного человека. Да, грустно, да, тяжело, но руки-ноги действуют, стало быть, ты способен трудиться и выполнять свои обязанности. А горе – что ж, отложи на потом. Успеешь еще наплакаться! Работа прежде всего, так что соберись и действуй, ты же врач и обязан ставить интересы пациентов на первое место, а свои собственные – на тысячное.