Врачебная тайна

— Трупы — обыкновенные, криминальные. Наш, то есть — ваш, Шляхов, раз. Девчонки-шинкарки, два. Водители «уазика» — три. Итого получается пять, обычная арифметика тут не работает. Плюс наш военврач — капитан Горящев. Он хотел пообщаться с девочками из шинка, но не успел, зато пообщался с одним из водителей «уазика». К несчастью, тот разговор подслушал вот этот перец. — Я бросил на стол снимок Авинзона.

— Кто это?

— Уже никто. Труп номер семь. Авинзон, каптерщик кожно-венерологического отделения. Его выкрали из госпиталя и допросили с пристрастием люди, ищущие посылку. После этого сразу же сбежал сантехник из хозвзвода, Назар, не дожидаясь, пока и до него доберутся, — ты его знаешь, он часто бывал тут, в учебке, водопровод делал. До того, как наложить лапу на чужую наркоту, за которую ему теперь башки не сносить, — дело времени, — он наладил торговать харчами, в том числе из нашей учебки. Если ты, Женя, ничего об этом не знал — тем хуже. Значит, плохой старшина, так они говорят, эти люди. Все равно отвечать тебе. Вернете таблетки, на харчи глаза закроют при условии, что выдадите покупателя. Посылка ведь здесь, в учебке полеживает. В то, что семь килограммов морфина ушло через двух шинкарок в маленьком военном городке плюс прилегающий поселок за столь короткий срок, не верит никто. А оптовый покупатель… Кто ж такие деньжищи соберет вот так, сразу?

— Ладно, — после довольно длительного молчания сказал старшина. — Я все равно плохо понял, что за посылки и харчи, но ты задел за живое, напомнив, что я — старшина и за все в ответе здесь. Поэтому поговорю со своими и разберусь.

Вот это Атаманов сказал так искренно, что я чуть было не поверил, будто он не в курсах. Только зачем тогда соглашался на разговор тет-а-тет и терпел мою наигранную наглость?

— А теперь ответь мне, молодой, пока еще боец, почему ты со мной разговариваешь таким тоном?

— Потому что в твоей учебке, старшина, меня чуть не угробили. Когда Шляхов выходил с посылкой в руках, именно ты напутствовал его. За эту «дурь» я получил для Шляхова две бутылки разведенного метилового спирта и только чудом не выпил сам, Шляхов мне предлагал. Меня втянули в эту историю лишь за тем, чтобы вывел людей на след. Ложный след, разумеется. Так что извини, не я первый начал грубить. «Грубить» — это очень мягко сказано… Люди уверены, что посылка у тебя, Женя. Просят, чтобы ты отдал по-хорошему, и дело с концом. Не ты же ее увел. Только сдашь еще покупателя. Это непременное условие.

Атаманов думал с минуту, потом положил ладонь на стол, как бы подводя итог:

— Значит, так. Я разберусь, что правда, а что ложь. Может, еще задам тебе вопросы, после того, как поговорю со своими. Пока — свободен.

— Что передать людям, когда спросят?

— А как они тебя спросят?

— Не знаю, но уверен, найдут способ.

— Так и скажи: я разбираюсь.

— Разрешите идти, товарищ старшина?

— Проваливай!

На выходе из столовой Али Баба и Повар проводили меня глазами, ничего не сказав.

— Зачем это тебя старшина вызывал? — встретил меня вопросом Рубликов.

— Замену себе подыскивает. Приглядывался, может, я подойду?

— Чи-и-во?!

— Не волнуйтесь, товарищ сержант! Я не забуду, что именно вы мне выписали путевку в жизнь как военнослужащему.

— Смелков, твою мать! — весело воскликнул Рубликов. — Твоя наглость зашкаливает уже! Тебе, может, хлебальник разбить?

— По-моему, уже поздно, товарищ сержант, — так же весело ответил я. — Малый дембель на носу. Да и не ваш метод.

Неглупый юноша Рубликов, конечно, просто так пугал. Он видел, что я, в силу каких-то причин, оказался на особом положении, и кладовщик Алимбаев, и страшный старшина возятся со мной… Однако сам Рубликов меня не жаловал. С моих достижений ему ни горячо ни холодно, Бочков ему милее — Рубликов его выдвинул, приняв этот подарок от покойного Шляхова. А я не его человек. Это я пошутил про путевку в жизнь. Я сам по себе, Рубликов это понимает.

Следующий мой визит был к замполиту. До него дошел слух о наших с Перепелкиным достижениях в госпитале:

— Ну, молодец, молодец, Смелков! Наслышан. Что же ты скрывал свои таланты? У нас творческому человеку всегда дело найдется.

— Если честно, поэтому и скрывал, товарищ подполковник, — признался я. — Призывался на службу не за этим. Сейчас вот надо усиленно морзянку тренировать. Захотелось в Москву поехать.

— Ну, не знаю, не знаю… Слышал, у тебя получается, но много пропустил…

— Наверстаю. Текст принял без ошибок.

Мы с Серегой крепко взялись за морзянку. Я объяснил товарищу, что требуется поехать в Москву, хоть прежде и не хотелось. Старшина наверняка там захочет скинуть товар. Это только кажется, что он тут кум королю, сват министру. На самом деле за ограду тоже не набегается.

— А почему он не может, например, отправить товар почтой по-простому?

— Потому что у него нет, очевидно, на гражданке человека, которому он мог бы доверять в таком деле.

— Да, что это я… — согласился Серега.

В перерыве между занятиями к нам в курилку пожаловал фельдшер Климов. Он сказал, что новый доктор, который прибыл вместо Горящева, вызывает меня к себе.