Врачебная тайна доктора Штанца

– Ну конечно,– ответила Марта,– я уже заказала себе у фрау Диммар новое платье. Ведь мы так редко куда-нибудь выбираемся. Да и неплохо было бы познакомиться с новыми людьми. Кажется, у доктора Штанца есть жена. Вдруг мы подружимся.

– Марта, тебе поменьше нужно ходить на карточные вечера к Генриетте, – сказал ей муж,– Похоже вы там не только проигрываете состояния своих мужей, но и собираете сплетни со всего города. Насколько мне известно, он живёт один. А главное, я не понимаю, зачем ему такой особняк, и откуда у него столько денег, что он смог позволить себе купить его, да ещё нанять туда слуг.

– Так ты пойдёшь на приём? – не обращая внимания на рассуждения мужа, спросила молодая женщина.

– Ну конечно пойду, дорогая, – улыбнувшись, ответил герр Брудер. – Всё-таки мне тоже хочется познакомиться с новым коллегой. Возможно, он действительно окажется не только интересным собеседником, но и хорошим доктором.

Жена радостно встала со своего стула и, чмокнув мужа в щёку, захлопала в ладоши и, кружась, словно в танце, позвала служанку, которую тут же отправила к фрау Диммар за своим новым платьем.

Семья Брудеров была типичной провинциальной семьёй. Фридрих Брудер приехал из Мюнхена, окончил университет Вюрцбурга и остался здесь же, выбрав себе в жёны дочь местного адвоката.

Ему было всего лишь двадцать восемь, его жене – двадцать. Он был невысоким, с тёмными волосами и острыми чертами лица, молодым мужчиной. Его жена, Марта, имела миловидное лицо, и длинные прямые светлые волосы.

Живя в доме, купленном на деньги отца жены, Брудер всегда чувствовал себя ему обязанным, и из-за этого никогда не мог ощутить себя в собственном доме полноправным хозяином. Лишь только безмерная любовь к собственной жене, и понимание того, что девушка не сможет жить в более суровых условиях, а на свои доходы он мог позволить себе лишь снимать дешёвое жильё, заставляли его спрятать свою гордыню подальше и продолжать жить именно здесь.

На следующий день, на который и был назначен приём, Марта Брудер, облачённая в новое платье, скрывшееся под тёплым пальто из-за наступивших на улице холодов, весьма неестественных для этого времени года и наступивших как-то сразу, села со своим мужем в фиакр, и поехала к дому доктора Штанца.

Время приёма было назначено на три часа воскресного дня. Немного рановато для обычного раута, но не обсуждать же с хозяином часы своего приезда?

Фиакр остановился на приличном расстоянии от особняка Штанца, так как вся ближайшая округа, была уже забита экипажами, которые всё продолжали прибывать.

– Боже!– вырвался возглас удивления у Марты Брудер, когда она вышла из фиакра. – Кажется, здесь сегодня действительно собрался весь цвет общества нашего города.

Её муж, Фридрих, был удивлён ни меньше. Молодая пара взялась за руки, и проследовала пешком к дому. Ещё большее удивление вызвал у них факт отсутствия экипажей на самом дворе особняка. Ворота были раскрыты лишь наполовину, позволяя проходить только людям, хотя двор дома был огромен и мог спокойно вместить не меньше десятка карет.

Сразу же у входа в особняк, на большом, с шикарными ступеньками, крыльце, Фридрих встретил больше половины знакомых ему людей. Все они были довольно знатные и авторитетные в городе люди. Фридрих немало был этому удивлён, так как знал, что пригласивший их доктор Штанц, появился в городе чуть больше месяца назад, и как ему удалось собрать столь значительную публику у себя на первом же светском приёме, стало для него наиглавнейшей загадкой дня.

– О, посмотрите, кто там идёт,– обратился один из знакомых Фридриха, ко всем, кто находился на крыльце.

Народ обернулся и некоторые учтиво, но без лишних, многозначительных знаков внимания, поприветствовали молодого доктора Фридриха Брудера и его жену Марту. Сразу стало понятно, что Брудер не имел какого-либо значимого положения в светском обществе, и вообще среди собравшихся здесь людей.

Почувствовав волнение мужа, Марта, привыкшая к подобному обществу куда больше, прижалась к нему как можно сильней, чтобы тем самым выказать ему свою поддержку.

Фридрих выдавил дежурную искусственную улыбку и, поднявшись по ступенькам, не задерживаясь, переступил порог особняка. Здесь, всё было великолепно.

Огромный приёмный зал был ярко освещён десятками, если не сотнями свечей, горевшими в огромных свечных люстрах и больших напольных канделябрах. Колонны, державшие антаблемент сверкали своей белизной. Два ряда пологой витой лестницы, были застелены великолепными коврами, а оштукатуренные серые стены, увешаны прекрасными, живописными картинами.

На балконе над самым входом, расположились музыканты, готовые в любой момент начать играть вальс.