Врачебная тайна доктора Штанца

Гэтсби наклонился и вытащил из-под стола саквояж. Доктор опять одобрительно кивнул головой и потрепал слугу за шевелюру.

– Теперь, помоги мне, – попросил его, Штанц, ставя саквояж на стол и вытаскивая из него длинный, острый ланцет.

Слуга снова нырнул под стол и вытащил оттуда небольшую, глубокую ёмкость. Доктор взял её в руки и, повертев, отбросил с ругательствами в дальний угол комнаты.

– Серебро, идиот! – закричал он, вспыхнув от гнева. Затем подошёл к саквояжу и вынул оттуда нечто вроде кубка. – Держи вот это, только смотри, не пророни ни капли, – погрозив слуге пальцем, сказал доктор.

Гэтсби схватил кубок, крепко сжал его и поднёс к свисающей со стола руке. Штанц подошёл следом. Он приподнял руку, лежащего на столе человека, освободил её от рукава пиджака, засучив его по локоть, и полоснул ланцетом по сгибу предплечья, нанеся ровный глубокий надрез.

Из раны тотчас потекла кровь. Несколькими искривлёнными ручейками, тёмная, багровая жидкость стала стекать в подставленный слугой сосуд.

Штанц с волнением смотрел, как заполняется кубок. Поначалу кровь текла быстро, но по мере заполнения кубка, она стала замедлять свой поток, пока сердце несчастного не остановилось, а из-под материи, не донёсся его последний предсмертный стон.

– Кончено, – прошептал, Штанц.

Затем, он обратился к слуге:

– Хватит, давай сюда, – и, забрав у него из рук почти доверху наполненную ёмкость, направился к кровати, на которой лежала его жена.

Встав перед ней на колени, он одной рукой приподнял ей голову и прислонил к её губам кубок с человеческой кровью. Девушка, находившаяся до этого момента почти в бессознательном состоянии, вдруг встрепенулась и широко раскрыла глаза. Её дыхание участилось, и она собственной рукой взяла кубок и стала жадно из него пить.

Она делала это настолько неосторожно, что стекающие из уголков рта ручейки бурой жидкости, залили ей шею и испачкали ворот платья. Осушив сосуд до самого дна, она глубоко вздохнула и откинулась обратно на подушки.

Доктор встал, и протянул опустошённый сосуд своему слуге.

– Омой его и верни на место, – приказал ему Штанц, подойдя к столу, с которого свисала человеческая рука. Маленькие капельки крови всё ещё стекали с неё на деревянный пол.

Штанц приподнял эту руку и спрятал обратно под тряпку.

Слуга взвизгнул и вышел из комнаты. Доктор убрал в саквояж ланцет и снова подошёл к жене. Встав перед ней на колени, он спросил её:

– Как ты, любимая? Надеюсь, теперь тебе полегчало?

– Лучше бы ты дал мне умереть,– тихо ответила девушка.

Посмотрев на неё, доктор заметил, как щёки супруги порозовели, а губы обрели свой обычный, коралловый цвет.

– Ни за что,– сказал он, сжимая её ладонь. – В отличие от меня, ты будешь жить вечно.

– Это не жизнь, это мучение,– повернувшись к нему, сказала девушка. – Зря я тогда согласилась. Нужно было, чтобы ты оставил меня в той гробнице. Сейчас, я была бы свободна.

– Сейчас, ты была бы мертва,– возразил ей Штанц.

– А разве теперь я жива? – спросила она, глядя ему в глаза.

– Конечно, жива, – ответил доктор. – Мёртвые не говорят и не ходят.

– Но живые и не пьют кровь, – заметила девушка, привставая. Она вытянула свою шею и посмотрела на большой стол, на котором лежало чьё-то накрытое, теперь уже мёртвое тело.

– Это всего лишь временная мера, – сказал ей, Штанц, пытаясь закрыть собой стол.

Однако девушка резким движением отстранила мужа, встала с кровати и, подойдя к столу, сорвала с него кусок материи. Перед ней лежал человек. Это был юноша, лет двадцати; белокурый, смазливый и неплохо одетый. Остекленевшие глаза несчастного были широко раскрыты, голубые зрачки смотрели в даль, в которую, по всей видимости, отправилась его безвинная душа.

Девушка закрыла своё лицо руками и, вернувшись к кровати, упала на неё лицом вниз. Уткнувшись в подушку, она зарыдала. Доктор накрыл тело юноши и, подойдя к жене, взял её за трясущиеся от плача плечи.

– Обещаю тебе, скоро нам не понадобиться совершать подобное, – сказал он. – Здесь, за стенами крепости этого города, мы найдём источник, называемый в алхимии пятым элементом. С ним, мой магистерий обретёт невероятную силу. Мне он даст власть, а тебе подарит новую жизнь.

– Я тебя ненавижу, – вдруг сказала она, разворачиваясь и убирая от себя руки мужа. – Ты погубил мою душу, ты обрёк меня на вечные страдания и заставляешь жить против моей воли.

– Но тебя погубил не я, а твоя мать, – резко возразил ей, доктор. – Разве это не она влюбилась, будучи жрицей и познала земную любовь, когда должна была до конца своей жизни оставаться чистой и непорочной девой?