Врачебная тайна

Он слез с кресла, присел перед девушкой на корточках, глянул снизу вверх, сильно надеясь при этом на то, что покраснела она от его близости, а не от неудобства какого-нибудь.

– А может… Может, это не он? – слабым голосом спросила Света, сама мало на это надеясь.

– А кто? Кто, милая?

Зайцев осмелел настолько, что вытянул руку и тронул ее за щеку. Щека была нежной, гладкой и горячей. И сразу захотелось тронуть ее губами и…

Уп-ф-фф…

Так дело не пойдет. Так оно, вернее, пойдет, но не туда. Отвлекаться он не имеет права. Он должен спасти эту бедную малышку, обложенную вокруг обстоятельствами.

Сестра ушла из жизни – раз! Сама или помогли ей, это вопрос второй, но в любом случае ее теперь рядом со Светланой нет.

Сосед, которого девушка долгое время считала своим другом и соратником, вдруг взял и совершил преднамеренное убийство с отягчающими вину обстоятельствами. Он же долго наблюдал, составлял план, значит, заранее задумал злодеяние. И с места преступления скрылся, и не объявляется нигде. А это как раз и отягчает его вину.

Мать с отчимом укатили в теплые страны. Тоже люди странные. Им бы вместе всем быть сейчас, сплотиться. Искать друг в друге помощи, поддержки, а они разметались по разным странам. Не умно, не по-родственному.

Хотя не ему судить. Он вообще один живет. И знать не может, как и кто должен себя вести при данных трагических обстоятельствах. Он вон даже Любочке до сих пор не позвонил, хотя знает прекрасно, что она от мужа ушла, что свободна теперь от обязательств. А все почему? Потому что трусит! Потому что не знает, куда заведет их обоих его звонок. Ему вообще-то хотелось, чтобы никуда не заводил. Потому он и не звонил.

А теперь вот у него появилась Света.

Света, Светочка, Светланка…

Что же ему с ней делать-то?! Как себя вести? Покровительственно? Можно было бы, да вряд ли его это устроит. Напористо? Нельзя. Это не по правилам. Не по его правилам. Он на женщин вообще никогда не давил. Что делать? Что???

– Ладно, давай поступим следующим образом. – Зайцев встал, выпрямился, не удержался, погладил девушку по макушке.

– Каким?

Она вдруг съежилась вся, и Зайцев тут же руку убрал. Перебор.

– Ты останешься пока у меня…

– Зачем?! – Она вскинулась, покраснев еще сильнее. – Я и дома могу.

– Дома? Можешь, конечно, – пожал он плечами нарочито равнодушно. – Но тебя пасут. Не хотел тебе говорить, но…

– Как это? Как это пасут?

– Сотрудникам правоохранительных органов не терпится поговорить с тобой об обстоятельствах гибели врача, оказавшего содействие органам опеки, когда у твоей сестры забирали приемного ребенка.

– Считаете? Считаете, что они додумались?! – она замотала головой. – Я не верю! Это… Это только в кино такие умные менты бывают…

– Да нет, лапуля. Не все там дураки. То есть я хотел сказать, что дураков там нет. Плохие люди встречаются, не спорю. Но их везде полно. Но дураков там точно нет.

Он вдруг обиделся и за ребят, с которыми долгое время работал бок о бок, и за Каверина – друга своего закадычного. Вон как оно! Толик мучился, ночей не спал, пытаясь понять, кому могла помешать ее сестра, если принять в расчет, что самоубийство ее спровоцировано. А она его дураком считает. Чего тогда к нему – Зайцеву – пришла? Он ведь тоже мент, хотя и бывший.

– Извините, – промямлила Света через минуту. – Я что-то лишнее… Наверное, я не права. Но… Все просто так навалилось. Вы в самом деле считаете, что ко мне… Что за мной могут прийти?!

– Считаю.

Он глянул с жалостью на ее макушку. Протянул руку, чтобы снова ощутить шелковистость ее белокурых волос, но не донес, уронил. Чего в самом деле липнет? Чего пугает?

– Прямо вот так за мной возьмут и придут?! – Она подняла на него округлившиеся глаза, судорожно вздохнула.

Зайцев тоже вздохнул, но засовестившись.

Не за ней, нет. К ней. К ней могли прийти и могли начать задавать вопросы. И такие вопросы могли начать задавать, что подноготную своей бабушки, не заметишь, выложишь. Она же запутается моментально – эта милая, красивая девушка. Она хорошая, не прожженная. Такую запутать и заставить свидетельствовать против себя – пара пустяков.

– Возьмут и придут. Ты готова к их вопросам?

– Но… Вам вот рассказала и… И им расскажу. Разве не поймут?

Она уставилась на свои коленки, не зная, что говорить и что делать дальше. Уезжать домой от Зайцева ей не хотелось. У него было уютно, спокойно, не тянуло без конца к входной двери. Не надо было то и дело припадать к дверному глазку и наблюдать за лестничной клеткой. Слушать стук соседних дверей, шум поднимающегося лифта. Не нужно было выбирать время и красться по двору в магазин. У Зайцева можно было просто жить. Но…