Врачебные связи

Я в этом не сомневалась. Толя Кречет всегда выделялся в группе – веселым нравом, чувством юмора – добрым, без сарказма, но главное – способностями. Я преподавала у них общую хирургию и почти сразу поняла, что руки у парня растут откуда надо. У Толика была непослушная шевелюра светло-русых волос, внимательные серые глаза и аккуратный нос с горбинкой. Почему-то именно с этой группой студентов-медиков у меня сложились самые нежные отношения, и многие до сих пор мне звонят и даже заходят, особенно накануне праздников. А вот с Толей мы связь потеряли. Что я о нем знаю? Несмотря на близкое общение в течение нескольких лет, он не распространялся о своих делах. У него всегда все было хорошо… Во всяком случае, так выглядело со стороны.

* * *

В отделении травматологии, где работает мой сын, мне знакома добрая треть персонала. Некоторых из них я учила, других представлял мне сам Влад, и они частенько обращались ко мне за консультациями. Так что, решив не отрывать сына от работы, я вошла в ординаторскую и обрадовалась, увидев там Лену Торгашову.

– Анна Демьяновна! – воскликнула она, вскакивая. – Вы к Владиславу Павловичу?

– Нет, Ленок, я, собственно говоря, к Славику…

– А он на операции. Я могу помочь?

– К вам вчера одного пациента доставили – Кречет его фамилия.

– Пойдемте на пост.

Там Лена спросила у медсестры, в какой палате лежит пациент Кречет.

– В четвертой, – ответила та, заглянув в журнал.

– Как его состояние?

– Так себе, – пожала она плечами. – Вроде ничего страшного… Хотя поработали над ним серьезно! Странно, что к нему никто не приходит: уже почти сутки прошли – и ни одного посетителя. Вас проводить? – спросила Лена.

– Не надо.

– Вы знаете этого Кречета?

– Сейчас выясним.

В палате находились пятеро мужчин. Трое играли в домино, один, пожилой, читал журнал. На самой дальней кровати лежал молодой парень. Я узнала его, несмотря на разбитые губы и распухшую скулу.

– Толя?

Навстречу мне распахнулись глаза цвета мокрого асфальта.

– Анна Демьяновна?!

Он дернулся и тут же взвизгнул от боли, как побитый щенок.

– Лежи-лежи, – сказала я, аккуратно поправляя подушку и удерживая его в лежачем положении. – Вот, думала – ты не ты…

– Как вы узнали?

Говорил Толик с трудом, едва разжимая губы.

– Влад рассказал. Мой сын, – пояснила я.

– Я помню, кто такой Влад. Что вы тут делаете?

А он изменился, подумала я. Стал мужчиной, а я знавала его еще мальчишкой с широкой улыбкой и блестящими глазами. И выглядит старше своих лет – складки вокруг рта, во взгляде появилась жесткость, которой раньше не было. Даже его худое, по-мальчишески стройное тело изменилось, обрастя мускулами и раздавшись в плечах.

– Вот, пришла тебя проведать, – улыбнувшись, сказала я. – Медсестра сказала, к тебе еще никто не приходил?

– Так некому приходить-то…

– Как – некому? А мама, сестренка?

Я ничего не знала об отце Толика, но о маме с сестрой он рассказывал, хоть и скупо.

– Мама умерла.

– Прости, я не знала!

Ненавижу такие ситуации: хочешь, как лучше, а вместо этого наступаешь на мину!

– Что случилось?

– Какой-то ублюдок сбил ее на пешеходном переходе. Свет горел зеленый, он был пьян, но… Короче, дело ничем не кончилось.

– Его же судить должны были?

– Я тоже так думал, только следователь сразу сказал, что никто нам ничего не должен. Шуму поначалу было много. Выяснилось, что водитель – сын прокурорши, рапорт ГИБДДэшники через пару суток переписали, и вот уже, оказывается, моя мама перебегала переход на красный свет и буквально сама кинулась под машину! По телевидению репортаж прошел, журналистка вопрошала: доколе, дескать, простые граждане будут гибнуть под колесами богатых и высокопоставленных?.. Помните, как вы говаривали – «гора родила мышь»!

Он замолчал, облизнув пересохшие губы. Я покрутила головой и, не увидев ни стакана, ни бутылки с водой, сказала:

– Погоди минутку!

Сбегала в буфет и купила минералки. Вернувшись, дала Толику напиться – бог знает сколько времени он мучается жаждой. Можно, конечно, поругать нянечек и медсестер, но я, работая в обычной государственной больнице, лучше других знаю, как обстоят дела со средним и младшим медперсоналом. Многое зависит от элементарной чуткости и душевности человека, от его способности к сопереживанию, но, согласитесь, трудно требовать этого от девочки, получающей крошечную зарплату и разрывающейся между десятками больных ввиду нехватки кадров!

Когда Толя с облегчением откинулся на подушку, я сказала:

– Господи, Толя, почему ты мне не позвонил?

– Разве у вас своих проблем мало?

– Ты все это время был один?