Врачебные тайны дома Романовых

«Histoire de la Maladie»: «Ночь была нехорошая, но утром 10-го последовало улучшение. У императора в обращении к докторам вырвались такие слова: надо считаться с моими нервами, которые слишком расстроены и без того, лекарства расстроят их ещё больше».

Волконский: «Принял шесть слабительных пилюль».

Лейб-медик продолжает врать про тяжёлое состояние государя и в то же время делает намёк то ли на желание царя умереть, то ли на что-то ещё более таинственное, например на сокровенные мысли государя о «бегстве». «Французский документ» лжёт про лекарства, между тем как Волконский старательно записывает о принятых «пилюлях». Но «Histoire de la Maladie» в этот раз вступила в противоречие с самим Виллие по поводу состояния Александра Павловича.

11-го ноября:

Виллие: «Болезнь продолжается; внутренности ещё довольно не чисты… Когда я ему говорю о кровопускании и слабительном, он приходит в бешенство и не удостаивает говорить со мной».

«Histoire de la Maladie»: «Его величество продолжал думать, что это крымская лихорадка, тогда как это было нечто совсем иное».

Императрица: «Около пяти часов я послала за Виллие и спросила его, как обстоит дело. Виллие был весел, он сказал мне, что у императора жар, но что я должна войти, что он не в таком состоянии, как накануне».

Волконский: «Государь проводил ночь спокойно и поутру чувствовал себя лучше; приказал позвать императрицу, которая оставалась у него до самого обеда».

Баронет (в дневнике) верен своей линии, в то время как с императрицей он весел и ничего опасного у государя не находит. Как мы уже отмечали, эти дни самые благоприятные в истории болезни. Про лекарство Волконский не упоминает, но надо думать, что всё шло по-старому, т.е. что лекарства государь принимал исправно. К сожалению, записки Елизаветы Алексеевны на этом обрываются.

12-го ноября:

Виллие: «Как я припоминаю, сегодня ночью я выписал лекарства для завтрашнего утра, если мы сможем посредством хитрости убедить его принимать их. Это жестоко — нет человеческой власти, которая могла бы сделать этого человека благоразумным. Я — несчастный».

«Histoire de la Maladie»: «К вечеру лихорадка настолько усилилась, что нельзя было не предвидеть опасности».

Волконский: «Поутру жар продолжался… Позвать изволил к себе императрицу, которая изволила остаться целый день. К вечеру сделалось легче».

«Как я припоминаю», по мнению Барятинского, прямая улика того, что «дневник» Виллие составлен задним числом. То, что это так, явствует с большей долей вероятности и из того, что и как «записывал» лейб-медик «день за днём». Конечно же, все его «аспекты» были составлены и записаны на бумагу постфактум, когда «дело» удалось и он срочно принялся за алиби. Другие фразы этой записи продолжают вдалбливать в наши мозги необходимые убийцам мысли. Им (фразам) спешит на подмогу «Histoire de la Maladie» и вещает прямо словами лейб-медика. Волконский же пока особой беды не видит.

13-го ноября:

Виллие: «Будет плохо, так как он и слышать не хочет, чтобы делать то, что необходимо. Эта сонливость — плохой знак».