Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью. Повседневная жизнь Российского императорского двора

Лечением царственных младенцев в XVI–XVII вв. преимущественно занимались «бабки и няньки», обслуживавшие детскую половину царского дворца в Московском Кремле. В основе их лечения лежал эмпирический опыт народной медицины. Следует подчеркнуть, что в это время педиатрия не входила в сферу ведения научной медицины. При этом многие из детей российских царей страдали различными инфекционными заболеваниями, в том числе туберкулезом («скорбны грудью»), а также рахитом («скорбны ножками»[569]). На женскую половину дворца врачей Аптекарского приказа допускали только в исключительных случаях, но и тогда они не видели больных, основываясь в постановке диагноза лишь на «расспросах» ближайшего окружения больного.

С начала XVIII в. лечением царских детей стали заниматься лейб-медики. Со времен Екатерины II в придворный штат царских детей стали обязательно включать врачей, отвечавших за здоровье младенца. Это решение можно считать одним из первых шагов в становлении педиатрии. Так, Императорским указом (16 июля 1762 г.) ко двору 7-летнего наследника, великого князя Павла Петровича, назначили прежде лейб-медика К. Ф. Крузе и лейб-хирурга В. В. Фусадье и только на следующий день воспитателей – подполковника И. Барятинского и подполковника С. Порошина. При этом в Адрес-календаре за 1765 г. К. Ф. Крузе и В. В. Фусадье значились придворным лейб-медиком и лейб-хирургом, без указания их «педиатрического совместительства».

Еще раз отмечу, что в XVI–XVIII вв. педиатрии как медицинской специализации не существовало, но на эмпирическом уровне врачи набирали некую сумму профессиональных знаний педиатрического профиля. Нельзя сбрасывать со счетов и профессиональный опыт повивальных бабок, некоторое время находившихся с младенцем.

Какие инструкции определяли порядок работы придворных врачей с царственными младенцами

Такая инструкция, составленная матерью-регентшей младенца-императора Ивана VI Антоновича, великой княгиней Анной Леопольдовной, 5 ноября 1740 г., имеется: «Краткое наставление определенным при Его Императорском Величестве лейб-медикусам». Появление ее было связано с уникальной ситуацией – тогда императором России являлся 3-месячный младенец Иван VI Антонович.[570]

В тексте документа подчеркивается, что к императору-младенцу определяются два лейб-медика: «архиатер[571] Фишер первым, а доктор Рибейра Санхец вторым лейб-медикусом». Врачам определялось высокое годовое жалованье: «каждому по 3000 рублей, окроме свободной квартиры, стола и экипажу, определено». Определялась и главная профессиональная задача: «чтобы Его Императорского Величества высочайшую особу пользовать и о соблюдении дражайшего оного здравия по крайнейшей возможности и лучшему разумению и совести попечение прилагать». Определялся порядок профессионального взаимодействия врачей: «…обоим лейб-медикусам во всем, еже до состояния Его Императорского Величества здравия касается, всегда согласно поступать и ничего, окроме, что наперед между ними общим советом положено, не предпринимать». В документе особо подчеркивается, что все медицинские решения должны приниматься врачами совместно: «Посещение Его Императорского Величества, сколько возможно обоим совокупно отправлять или же, по последней мере, ежели когда один из них к Государю пойдет, то о том другому, как он Его Императорского Величества состояние изобрел, тотчас сообщать, а одному и собою никогда ничего не делать».[572]

Император Иван VI Антонович

Л. Каравак. Правительница Анна Леопольдовна

Насколько царственные матери участвовали в уходе за детьми

По стандартам, сложившимся в дворянской среде, участие матерей в уходе за родившимся младенцем было минимальным. При этом имелись варианты, поскольку желания матерей, в силу «традиции прежних лет», часто не принималось во внимание. Например, когда Екатерина II родила будущего Павла I, ее сразу исключили из круга лиц, ухаживавших за ее сыном. Впрочем, для XVIII–XIX вв. это было совершенно обычным делом: царственные особы должны были только зачать, выносить и родить, все остальное за них делал придворный штат. Екатерина II писала в записках: «Я могла узнавать о нем только украдкой, потому что спрашивать о его здоровье – значило бы сомневаться в заботе, которую имела о нем императрица, и это могло быть принято очень дурно. Она (императрица Елизавета Петровна. – И. З.) и без того взяла его в свою комнату, и, как только он кричал, она сама к нему подбегала, и заботами его буквально душили.

Его держали в чрезвычайно жаркой комнате, запеленавши во фланель и уложив в колыбель, обитую мехом черно-бурой лисицы; его покрывали стеганным на вате атласным одеялом и сверх этого клали еще другое, бархатное, розового цвета, подбитое мехом черно-бурой лисицы.