Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью. Повседневная жизнь Российского императорского двора

Таким образом, С. С. Кострицкий работал с Александрой Федоровной пять раз. Записи императрицы крайне лаконичны. Из них можно только понять, что каждый сеанс продолжался не менее часа. Очень показателен рисунок сердца в дневнике («Знак сердца»). Это могло означать все что угодно. И то, что императрице стало плохо с сердцем во время первого сеанса работы над ее зубами. И то, что императрица душевно расположена к зубному врачу, ради нее приехавшему из Ялты в Тобольск, через всю страну, охваченную революционной анархией.

Примечательно, что через день после отъезда С. С. Кострицкого из Тобольска в дневнике Александры Федоровны появилась примечательная запись: «28 октября 1917 г. 2-я революция. Врем<енное> прав<ителъство> смещено. Большевики с Лениным и Троцким во главе. Разместились в Смольном. Зимний дворец сильно поврежден».

Об этом визите С. С. Кострицкого, в октябре 1917 г., упоминал и П. Жильяр – воспитатель и гувернер цесаревича Алексея Николаевича. Он записал в своем дневнике о том, что через С. С. Кострицкого, у которого установились хорошие личные отношения с комиссаром Временного правительства, царская семья пыталась решать мелкие бытовые проблемы. Через зубного врача Николай II и Александра Федоровна поддерживали отношения со своими родственниками, находившимися в Крыму.

Императрица Мария Федоровна, которая в это время жила в Крыму, осторожно упоминала в письме к Николаю II (27 ноября 1917 г.) о том, что вся корреспонденция, переданная через зубного врача, благополучно доставлена в Крым:[1461] «Никита[1462] был у дантиста К., только от него слышала о вас немного. Радуюсь, что у бедной Аликс не болят зубы и что он окончил свою работу».[1463]

В дневнике Николая II, упоминается, что кроме С. С. Кострицкого, в Томске царя осматривала дантист Мария Лазаревна Рендель. Ее визиты состоялись 10, 11, 15, 17 и 24 декабря 1917 г.[1464] В дневнике Александры Федоровны об этих визитах не упоминается вообще. В дневнике царя 10 декабря 1917 г. имеется следующая запись: «До завтрака сидел у зубного врача г-жи Рендль»; 11 декабря: «После завтрака снова сидел полчаса у той же Рендль»; 15 декабря: «После завтрака сидел у дантистки»; 17 декабря: «До завтрака сидел у дантистки»; 24 декабря: «Утром сидел полчаса у дантистки». Какой характер носило лечение, ставились ли пломбы – неизвестно. К сожалению, расшифровать царское – «сидел у дантистки», не представляется возможным.

В июле 1918 г. царская семья вместе со слугами (всего 11 чел.) расстреляна большевиками в Екатеринбурге в подвале дома инженера Ипатьева…

Глава VIII Как решались санитарные проблемы при Императорском дворе [1465]

Действительно ли то, что российские аристократы XVII–XVIII вв., следуя европейской традиции, не мылись в банях, предпочитая обтирания

Уровень санитарии и гигиены в императорских резиденциях самым непосредственным образом влиял на продолжительность жизни первых лиц Империи.[1466] Кроме этого, соответствующая инфраструктура делала жизнь в резиденциях просто комфортной, поэтому развитию этой сферы придавалось первостепенное значение. Говоря о санитарии и гигиене, следует также иметь в виду, что в общественном сознании существует ряд устоявшихся штампов, нуждающихся в уточнении.

Прежде всего, следует иметь в виду, что традиция еженедельной парной бани в России не прерывалась даже на аристократическом уровне со времен Московского царства. Царская мыльня в Московском Кремле представляла собой комплекс из нескольких помещений, которые по убранству мало чем отличались от других царских покоев. В ней имелись сени с лавками и «мовной постелью». В самой мыльне имелась «ценинная» (изразцовая) печь и т. н. «мыльная посуда», а пол для гидроизоляции помещения выкладывался пропаянными свинцовыми плитками.[1467] Вода, подаваемая[1468] в Водовзводную башню,[1469] по свинцовым трубам шла и в мыльню царя Михаила Федоровича Романова.

Московская баня XVII в.

Купель с полотном и изразцовая печь в бане царя Алексея Михайловича в селе Коломенском. Реконструкция

Петр I, перенеся столицу в Петербург, возобновил привычные для него санитарные стандарты. В качестве примера упомяну о «судьбе» петергофской «мыльни», устроенной в 1722 г. архитектором М. Земцовым. Деревянная Мыльня, примыкавшая к восточной галерее Монплезира, состояла из сеней, предбанника и бани.

С другой стороны, имеются тексты целого ряда «гигиенических указов» императора, которые рисуют далеко не самую благостную, в санитарном отношении, картину быта русской аристократии.[1470]