Врачи-убийцы. Бесчеловечные эксперименты над людьми в лагерях смерти

Прежде чем попасть в этот райский сад, Менгеле избежал ада и заключил не одну сделку с дьяволом. За несколько дней до того, как в январе 1945 года Красная армия освободила лагерь Освенцим, доктор бежал, оставив после себя совсем немного документов, но при этом почти восемьсот подопытных кроликов, на которых начал опыты, так и не успев закончить, – к сожалению, до весны из них дожили лишь восемьдесят. Их палачу удалось без особых проблем добраться до родной Баварии. По иронии судьбы, когда в Нюрнберге начался суд над нацистскими врачами, Ангел смерти спокойно жил с женой и ребенком в шале в ста километрах от города, что сегодня составляет не более двух часов езды. Семья Менгеле, обладающая определенным влиянием в регионе, имеет хорошую репутацию, и все с нетерпением ждали возвращения к нормальной жизни. Ужасы проводимых экспериментов пока не стали народным достоянием, поэтому никому и в голову не приходило беспокоить доктора. Более того, жизнь Менгеле отличают две особенности: увлечение близнецами и необъяснимое везение. Этому мерзавцу просто невероятно везло раз за разом, отчего запросто можно прийти в отчаяние или хотя бы призадуматься. У всех эсэсовцев на руке вытатуирована группа крови, по которой их можно опознать, в то время как Менгеле не имеет никаких отличительных знаков и не несет на себе клейма прошлого. Хотите еще пример? В то время как Бюро по военным преступлениям поручили изучить дело Менгеле, расследование было приостановлено в свете ареста Отмара фон Фершуэра, одного из его учителей, который в то время считался целью важнее, чем ученик. Сегодня мы знаем: эксперименты Менгеле были гораздо более преступными, чем причуды Фершуэра. Сама того не подозревая, система правосудия променяла синицу в руке на журавля в небе. Причем это случилось не в последний раз: в любой критической ситуации Беппо в последний момент, по неправдоподобному стечению обстоятельств, спасается бегством. Мало того что сразу после войны ему удалось избежать Нюрнбергского процесса, так еще и в 1960-е годы ситуация повторилась: когда израильские спецслужбы были готовы его арестовать, выяснилось, что Менгеле уехал на несколько дней раньше. Этот монстр был настоящим везунчиком.

Между тем иногда в его облике проскакивала тень раскаяния или страха быть обнаруженным, как, например, когда он навещает пару друзей, чей сокурсник, Альберт Мюллер, был его товарищем. Сцена, пересказанная Джеральдом Астором, главным биографом Менгеле[25], происходит в Донауворте, Бавария, в разгар судебного процесса, в восьмидесяти километрах от Нюрнберга. Фрау Мюллер встала, чтобы открыть дверь:

«Доброе утро, доктор Менгеле», – сказала я, и он, казалось, удивился моему приветствию. Затем обратился к моему мужу и произнес: «Все, что обо мне говорят, – ложь. Не верь ни единому слову. Я не сделал ничего плохого».

Не знаю, обманулся ли его товарищ, как и совесть Менгеле (что вообще он считал плохим?), но кажется невероятным, что один из главных олицетворений нацизма мог вот так спокойно перемещаться, совершенно не переживая, по региону, в котором в это время проходил судебный процесс! К счастью, по мере того как хаос войны затихал, доктору становилось все труднее жить в Германии безнаказанно. Наконец, в 1949 году он был вынужден отправиться в изгнание. Для копьеносца «арийской расы» это, несомненно, стало трагедией, однако горевал он недолго.

Пробыв какое-то время в Риме, благодаря помощи Алоиса Худала, настоятеля немецкой церкви в Ватикане, 20 июня 1949 года новоиспеченный Гельмут Грегор прибыл в Буэнос-Айрес после неспешного путешествия на борту парохода «Норт Кинг». Среднего роста, с круглым лицом и глубоко посаженными тревожными глазами и странной линией челюсти, он был как две капли воды похож на Менгеле. Не дело таможенника устанавливать подобные связи, особенно в Аргентине времен Перона. Режим генерала демонстрировал фасад нейтралитета, но никогда не испытывал проблем с приемом столичных и бывших нацистских «сановников». Менгеле был далеко не единичным случаем. К моменту его приезда в городе уже находились известные беженцы: от Эдварда Рошмана, «рижского мясника», до Эриха Прибке, ответственного за массовое убийство в Ардеатинских пещерах. В общем, Гельмута Грегора ждала подходящая компания, которую через год пополнил Адольф Эйхман.