Враг божий

– Там стена, – прошептала Гвенвивах, указывая вверх, – выше человеческого роста. Луна в колодец заглядывает, а больше никто. Хитро придумано, правда?

Я предположил, что колодец открывается в сад, и Гвенвивах подтвердила мою догадку.

– Раньше тут был вход, – она указала на замазанную смолой кирпичную кладку, – чтобы припасы заносить прямо в погреб, но Гвиневера приказала его заложить, видите?

Ничего чересчур зловещего в храме не наблюдалось, если не считать черноты, – ни идола, ни жертвенного огня, ни алтаря. Я был скорее разочарован: в сравнении с великолепием самого дворца сводчатый подвал выглядел очень жалко. Римляне наверняка сумели бы устроить покои, достойные богини, Гвиневера же лишь превратила погреб в черную пещеру. Впрочем, трон – черный, высеченный из цельного камня – производил сильное впечатление. Я почти не сомневался, что именно его видел в Дурноварии.

Гвенвивах обогнула трон, приподняла занавес и пригласила Кайнвин зайти дальше. Они пробыли там довольно долго, но когда мы вышли на свет, Кайнвин сказала, что смотреть было особенно не на что.

– Просто маленькая черная комната, а в ней – большое ложе и много мышиного помета.

– Ложе? – с подозрением переспросил я.

– Ложе снов, – твердо отвечала Кайнвин, – как было у Мерлина в башне.

– И все? – не отступал я. Кайнвин пожала плечами.

– Гвенвивах пыталась намекнуть, что оно используется и для других целей, – неодобрительно молвила она, – но доказать не смогла и признала, что ее сестра ложится там, чтобы получить откровение во сне. Похоже, бедняжка Гвенвивах повредилась умом, – с грустной улыбкой продолжала Кайнвин. – Считает, что Ланселот когда-нибудь к ней посватается.

– Что?! – изумился я.

– Несчастная в него влюблена, – отвечала Кайнвин.

Перед этим мы уговаривали Гвенвивах вместе с нами присоединиться к пирующим, но она отказалась наотрез, сказав, что ей там будут не рады, и убежала, опасливо озираясь по сторонам.

– Бедняжка Гвенвивах! – повторила Кайнвин и рассмеялась. – Очень в духе Гвиневеры, правда?

– Что?

– Принять такую экзотическую религию! Почему бы не поклоняться британским богам, как мы? Нет, ей нужно что-то особенное! – Кайнвин вздохнула и взяла меня под руку. – Нам обязательно идти на пир?

Она не до конца оправилась от последних родов и была еще очень слабенькой.

– Артур поймет, если мы не придем, – сказал я.

– А Гвиневера – не поймет, так что придется терпеть, – вздохнула Кайнвин.

Мы обошли длинное западное крыло дворца, миновали высокую бревенчатую ограду храмового лунного колодца и оказались перед длинной аркадой. Перед поворотом я остановился.

– Кайнвин Повисская, – сказал я, кладя руки ей на плечи и заглядывая в милое изумленное лицо, – я тебя люблю.

– Знаю. – Она встала на цыпочки, поцеловала меня и повела дальше, к тому месту, с которого мы могли видеть большой сад Морского дворца. – Вот оно – Артурово Братство Британии!

Сад был полон пьяными. Пир так долго не начинался, что теперь все воины горячо обнимались и цветисто клялись друг другу в вечной дружбе. Пламенные объятия переходили в борцовские поединки, и сцепившиеся пары яростно катались по ухоженным цветочным клумбам. Торжественное пение давно смолкло, и некоторые женщины из хора присоединились к бражникам. Разумеется, не все гости перепились, но трезвые ушли на террасу, чтобы защитить женщин, по большей части прислужниц Гвиневеры, среди которых была и моя первая любовь Линет. Гвиневера тоже была на террасе и с ужасом наблюдала, во что превращается ее сад; впрочем, она сама допустила ошибку, приказав подать гостям особо крепкую медовую брагу. В саду буянили не меньше пятидесяти человек. Некоторые повыдергивали цветочные подпорки и теперь фехтовали на них, как на мечах. По меньшей мере одному раскровенили физиономию, другому выбили зуб, и сейчас он грязно ругался на ударившего его побратима, которому полчаса назад клялся в нерушимой дружбе. Кто-то наблевал на круглый стол.

Я помог Кайнвин подняться на террасу, а внизу члены нового братства ругались, дрались и напивались до бесчувствия.

И так, хотя Игрейна никогда мне не поверит, началось Артурово Братство Британии, которое невежды до сих пор называют Круглым столом.

Хотел бы я написать, что весть о клятве Круглого стола распространилась по королевству и вызвала всеобщее ликование, но, честно говоря, простой люд по большей части о ней слыхом не слыхивал. Селяне не знали и не хотели знать, чем заняты правители, лишь бы не трогали их поля и близких. Артур, разумеется, возлагал на новое братство большие надежды. Как часто говаривала Кайнвин, для человека, который, по собственным словам, ненавидит клятвы, он слишком любил их приносить.

И все же то были годы мирного процветания. Элла и Кердик сражались за власть над Ллогром и не трогали бриттов. Ирландские короли на западе постоянно испытывали крепость британских щитов, но то были мелкие пограничные стычки, в самой же стране царил мир. Королевский совет, в который вошел и я, мог заняться податями, законами и земельными спорами, а не тревожиться о врагах.