Враг императора

– О да. – Встав, Алексей с достоинством поклонился. – Прослышав про ваши болезни, одержим желаньем помочь!

– Угу, помочь, значит. – Никомедис язвительно усмехнулся. – А, может, нажиться, а?!

Лешка сурово поджал губы:

– Поверьте, господин Никомедис, у меня вполне хватает клиентов. Лишь волею слепого случая я узнал, что вы…

– Ладно, ладно, – дребезжаще рассмеялся старик. – Вижу, вы принесли с собой какие-то склянки? Видать, надеетесь их мне всучить?

– Думаю, они вам во многом помогут!

– Ага, помогут… как же! И все же интересно, что в них?

Вспоминая стихи, Алексей взял в руки одну из склянок и, растягивая слова, продекламировал:

В банке первой, например,
Мазь такая, что размер
Изменить способна зоба!

– Зоба? – Господин Никомедис со страхом ощупал свою морщинистую шею. – Да, очень может быть, она мне и понадобится. Если, конечно, не очень дорого.

– Сговоримся! – радостно воскликнул Лешка.

Он поставил склянку обратно и взял в руки другую:

Вот, возьмем второй пузырь.
И от бешеного роста
Он излечит очень просто.

– Ну, это мне без надобности! – разочарованно отмахнулся Эраст.

Лжелекарь тут же поменял склянки и ухмыльнулся:

Для душевного веселья
В банке третьей скрыто зелье!

– О, вот это мне, пожалуй, пойдет!

Кто применит этот сорт,
Станет резвым, словно черт!

– Господи, Господи! – повернувшись, старик опасливо перекрестился на висевшую в углу икону Николая Угодника. – Не поминайте нечистого всуе!

– Хорошо, не буду, – покладисто согласился Лешка и, благоразумно пропустив четвертую строфу о порошке, воскрешающем трупы, сразу перешел к следующей:

А состав из банки пятой
Сделан ведьмою проклятой…

– Господи, Господи!!!

И от этого раствора
Хромоногий очень скоро,
Распростившись с костылем,
Вскачь припустится козлом!

– Да неужели?

– Конечно, конечно, не сомневайтесь!

Вот еще здесь два флакона:
Эликсир из Вавилона
Заключен за их стеклом.

– Что вы говорите?! Из самого Вавилона? Так там же, кажется, турки?

– Ну и что? Что, турки не люди что ли, не лечатся?

– Басурмане, чтоб им пусто было!

«Лекарь Александриус» махнул рукой и продолжил:

Кто страдает животом,
Не найти ему, бедняге,
Средства лучше и верней!

– Я вижу, у вас и в самом деле много всяких снадобий! – Никомедис покачал головой и, скривив губы в какой-то гнусной ухмылке, спросил заговорщическим шепотом. – А нет ли чего для любовного пыла?

– Сыщем! – радостно заверил гость. – Вам для какой-то конкретной дамы?

– Да не для дам… Так… просто… Возьму, если недорого, на всякий случай.

– Тогда… – Склянок уже не хватало, и старший тавуллярий ловким движением руки подсунул старику первую склянку, естественно, сопроводив ее надлежащим случаю слоганом:

Возбудит любви томленье
Этой мази примененье!

– Славно, славно! – осклабился Эраст.

– И еще есть! – Лешка ковал железо, не отходя от кассы:

Вот лекарство – сущий страх!
Смастерил его монах…
В одинокой мрачной келье
Составлял он это зелье,
И в него он заключил
Нерастраченный свой пыл!

– Беру! Беру зелье! Надеюсь, недорого?

– Конечно, не дорого, по десять аспр за склянку.

Старший тавуллярий нарочно занизил цену примерно в два раза против обычной, но известному скупердяю Никомедису и этого показалось мало – старик принялся с дивным и вполне достойным куда лучшего применения упорством торговаться, время от времени крича и воздевая руки к небу, сиречь – к прокопченному потолку.

Наконец, сговорились – Лешка, естественно, уступил. И сразу же строго-настрого предупредил, что принимать лекарство надо только под непосредственным наблюдением врача, иначе, мол, непременно будут всякие нехорошие побочные эффекты.

– Какие еще эффекты? – недовольно пробурчал старик.

– Разные… – Алексей усмехнулся. – Рога, например, на голове вырастут.

– Рога?!

– Я ж предупреждал – это очень сильные лекарства!

– Хм-м. – Никомедис задумался и, хитро прищурив глаза, спросил: – А ваши услуги, конечно, стоят денег?

«Лекарь Александриус» широко улыбнулся:

– А вот представьте – нет!

– Нет?!

– Ну конечно же я возьму с вас за дорогу – а остановился я на постоялом дворе у Пятибашенных ворот… – Старший тавуллярий нарочно назвал другой конец города и, посмотрев на вытянувшееся от жадности лицо старика, продолжил самым невозмутимым тоном: – Ну, конечно, если б я немного пожил у вас – вот, хоть в этой комнате, я ведь неприхотлив – уж тогда за дорогу платить бы не пришлось.