Враг моего мужа

Вот и замечательно, потому что я не очень готова к нашей повторной встрече.

— Кто это всё-таки? — ни к кому особенно не обращаясь, интересуется тётя Таня. В задумчивости трёт пальцами пухлый подбородок с глубокой ямочкой и обходит мотоцикл по кругу.

— Мало ли, может, заглох кто-то, — разводит руками Юра. Его тёмные глаза горят детским восторгом, когда он рассматривает мотоцикл. Даже кадык прыгает вверх-вниз, до того сильно пытается скрыть свои эмоции, восторг.

Эх, мальчишки.

— Давайте чай пить, — предлагаю, наверное, слишком бодрым голосом, и тётя Таня озирается и косится на меня подозрительно.

Но я теряю любую концентрацию внимания, когда краем глаза замечаю идущего в нашу сторону высокого мужчину. Он рассматривает окрестности, активно вгрызаясь белыми зубами в рожок шоколадного мороженого.

— Саша, — выдыхаю, хотя до этого мгновения помнить не помнила имени того мужика, который окольными путями вёз меня на базу.

А тут увидела и прямо насквозь прострелило.

Саша замечает нас, хмурится, а у меня предчувствие нехорошее. Вот кого меньше всего ожидала тут увидеть, так это его. И почему именно он? Где сам Крымский?

Что вообще происходит?!

— Ты его знаешь? — шепчет тётя Таня и крепко хватает меня за предплечье. Выступает вперёд, будто мне требуется защита, но я уверяю её, что ничего эдакого тут не происходит.

— Знаю, да, — киваю и добавляю, пока Саша не приблизился к нам критически: — Тёть Тань, идите в дом. Я потом объясню, но пока, пожалуйста, послушайте меня.

Наверное, что-то в моём тоне настолько убедительно, что тётя Таня не спорит. Напротив, хватает Юрика под руку и уволакивает его подальше от манящего смоляными боками мотоцикла.

Пара мгновений и я остаюсь одна, а помощник Крымского или кто он там ему, широкими уверенными шагами приближается. Чёрная куртка небрежно зажата под мышкой, рука занята мороженым, а глаза блуждают где-то далеко-далеко.

Инстинктивно прячу за спину руки, переплетаю пальцы и жду, что будет дальше. Надеюсь, этот не будет забрасывать меня на плечо?

— Доброго дня, — улыбается и бросает в рот донышко вафельного рожка. Активно жуёт, а я откашливаюсь. — Уже четыре часа тут торчу…

— Зачем? — вскидываю голову, ловлю его взгляд, а в нём никаких эмоций.

Вместо ответа Саша бросает куртку поперёк сиденья, парой ловких движений справляется с застёжкой на приделанной сбоку сумки и, отбросив в сторону крышку, достаёт оттуда мой клатч.

— Вот, держите, — Саша кажется абсолютно расслабленным и равнодушным, даже не смотрит на меня, но и уезжать никуда не торопится. — Всё в целости и сохранности.

Я прижимаю к себе сумку, а Саша обходит мотоцикл и направляется прямо к невысокой лавочке возле забора. Усаживается, вытягивает длинные ноги, складывает на груди руки и, чёрт возьми, закрывает глаза.

— Эм… спасибо, что заехали и завезли мои вещи.

Он не реагирует. Замирает, словно памятник, и лишь ритмичное покаливание грубого ботинка из стороны в сторону наводит на мысль, что он не умер вдруг резко.

— Вы кого-то ждёте?

Он не отвечает, но вдруг распахивает глаза. Смотрит на меня с непонятным выражением, усмехается и взмахивает рукой, отгоняя муху.

— Включите телефон, Злата.

И снова впадает в свой анабиоз. Честное слово, дурдом какой-то.

— Вам там случайно не пора обратно возвращаться? Мне кажется, вы засиделись. Вас шеф не хватится?

Я языка чуть было не срывается слово "хозяин", но я вовремя себя обёргиваю. Вовсе ведь не имею желания никого обижать и провоцировать, но мне совсем не нравится замерший истуканом возле наших ворот малознакомый мужик, у которого на поясе чехол для ножа. И нож в нём! Вон, рукоятка торчит.

— У меня приказ. А вы просто включите телефон, — повторяет, не открывая глаз, а я топаю ногой. На это, конечно, никто внимания не обращает, но мне становится легче.

Крепче сжимаю в руках сумку, так неожиданно вернувшуюся ко мне, и вхожу в распахнутую калитку. Тётя Таня оказывается рядом, я взмахиваю рукой и прошу немного одиночества. Меня понимают без слов, и это именно та бесценная роскошь, доступная в доме старинной маминой подруги.

Прохожу в беседку, плюхаюсь на полированную и вскрытую лаком лавочку и кладу сумку рядом. В ней словно бы бомба находится, и мне так тревожно. Сама не знаю, почему.

Значит, надо включить телефон. Ну что ж, надо так надо.

Первым попадается паспорт, и я машинально рассматриваю его страницы одну за другой. Пока не нахожу штамп о разводе. Как в самом деле просто оказалось — шмякнуть печать в документ, пока одна из сторон лежит в больнице. И это меня не очень тревожит — быть женой Романова мне хотелось оставаться меньше всего, просто...

Просто это лишнее напоминание, как мало в этой жизни может сделать человек, у которого нет ни денег, ни связей.

Откладываю паспорт в сторону, словно его листочки ядом пропитаны, достаю ту самую красную помаду, которой красила губы перед походом в клуб и сама не знаю чему улыбаюсь. Это было совсем недавно, а будто бы тысяча лет прошло. Забавно очень, честное слово.