Враг моего сердца

Надо бы расспросить его, как путь их прошёл да что они там, кроме старых капищ, видали. Просто ради спокойствия собственного. Елица поймала взгляд младшего, удержала, как будто мыслями они какими обменялись.

– У Сновиды узнать можно, – проговорила неуверенно. – Она точно должна была на то капище хоть раз сходить. С тех краёв родом.

– Вот же, – усмехнулся Леден, – зря я тебя оттуда увёз.

Елица потупилась коротко, как будто слова его чем-то её смутили.

– Всё возвращается туда, откуда началось, – Чаян перевёл взгляд с неё на брата, хоть и хотелось дальше на княженку смотреть. – Только в путь я тебя, Леден, снова не пущу. Пусть теперь из кметей кто едет. Сотника дам, если надо. А ты мне здесь понадобишься. К тому же Елица сразу не поедет. Пусть отдохнёт немного, а то вон похудела уже. Да и Лельник на носу – женщинам и девицам радость.

– А то ты знаешь, похудела я или нет, – покачала головой Елица – даже не улыбнулась. – Но ты прав. В дорогу я тут же не брошусь. Лельник встречу.

На том и решили, отпустили Соловья, а после полудня, оставив вместо себя Ледена, Чаян в становище остёрское наведался: самолично назначить тех кметей, что отправятся вместе с Елицей в Звяницу, к волхве. Не хотелось её от себя теперь отпускать: оно спокойнее, когда рядом, на глазах. Когда можно встретиться где во дворе или в трапезной, если выйти пожелает. И хоть с Леденом было бы отправить её надёжнее, да не доверял Чаян ему больше: не нравились те взгляды, как будто не такие холодные, как раньше, что братец на княженку бросал. И то, как она едва не румянилась, перехватывая их. Можно ведь мужей разумных ей в сопровождение дать – и выйдет ничем не хуже, если рассудить.

На удивление, нашлись среди кметей те, кто сам вызвался с Елицей ехать. Оказались то десятник, что уже бывал с ней в дороге – Стоян, и друг его верный – не разлей вода – Истр. Что ж, так, верно, и хорошо, княженка их уже знала, а потому спокойнее ей рядом с ними будет. Ещё нескольких он отобрал уже вместе с десятником. Буяр поворчал малость, что снова людей куда-то отправлять нужно, да недолго. Что им? Всё равно без дела под стенами сидят, кабы скоро с ума сходить не начали да дурить. Долго войско без битв держать – опасно, да и землям здешним разорение лишнее. Но пока приходилось удерживать хватку крепкой. Хоть воевода Доброга уже, кажется, смирялся с чужаками да порой приходилось слышать, как кмети передают друг другу его слова о том, что княжичи, хоть и с мечом сюда пришли, а ведут себя вполне разумно. И это радовало душу. До того, что при мысли о том, как отсюда уезжать рано и или поздно придётся, становилось тяжко.

Пока суд да дело, вернулся Чаян в детинец лишь к вечеру и не заметил даже, как темнеть начало. Голова гудела от разговоров с воеводой и кметями, от забот таких, будто он и правда уже князем здесь стал – и все к нему обращаются, потому как больше не к кому. Пошёл он от восточной башни к княжескому терему, думая не покидать уж больше сегодня хором – и увидел в глубине сада как будто прогуливается кто. Ещё пара шагов – и узнал в фигурах, высокой, мужской, и хрупкой рядом – девичьей – Ледена и Вышемилу. Брат шёл по тропке, заложив руки за спину, и будто бы внимательно слушал, что девушка ему говорит. Да только по взгляду его было видно, что о своём думает. А боярышня так и косилась на него, стесняясь повернуть голову и посмотреть открыто. Чаян вздохнул, вспомнив о своём обещании Зимаве – и до того муторно стало на душе: чего он будет в дела младшего лезть? Ну, хочется ему с девицей этой прогуливаться – так и пусть.

Он нарочно свернул в сторону – обойти их, пока не заметили – и увидеть успел, как Вышемила обеими руками Ледена за локоть обхватила. И, признаться, даже жаль её стало: вряд ли ей, какой бы пригожей она ни была, удастся сердце братца растопить. За много лет это ещё никому не удалось, хоть и бывали среди его случайных и не очень подруг красавицы знатные.

Скоро миновал Навий день, отгорели костры вдоль цепи курганов подле Велеборска, где покоились многие славные воины. И на отдельном – где лежали только князь Борила вместе с сыном. Елицы в тот день в детинце и не было, посчитай: всё время там провела. После вызванная к Чаяну челядинка – Мира, кажется – рассказала, что плакала княженка много, хоть и пыталась то скрыть. Зимава тоже к мужу почившему ходила, да вернулась гораздо скорей. Хотела было прийти, но отговориться пришлось, хоть, верно, это княгиню и обидело. Да только дел было в этот день много и все нерадостные: и с других восточных концов княжества снова пришли вести о коротких, будто тычки под рёбра, нападениях косляков. Словно смыкали они помалу горячую дугу вкруг тех весей и городов. Пока что на заставах отбивались, но уже с одной, что лежала южнее всего, попросили подмоги, потому как степняков напало в последний раз дюже много – едва прогнали.