Враг моего врага (СИ)

Мы с Гвеной рывком перевернули кресло, вместе с телом Зартана, на бок. Закрытое деревом основание пострадало от времени куда сильнее, чем все остальное — нас окутало облаком поднятой ржавчины. Гвена тут же начала чихать. Смешно, как котенок. Но подряд и часто. Я оттолкнул её в сторону — судя по тому, что демоны предпочитают бронзу, у них тоже аллергия на железо, пусть и не такая сильная, как у престарелых чудищ. Ещё надышится. Я начал толкать кресло к Пелене. Оглушающий треск и потоки адской пиротехники четко обозначили, что тело Зартана коснулось Пелены. Преодолевая сопротивление, я вытолкал его за пределы золотой сферы. Которая, внезапно, побледнела и исчезла.

— Я мертв! Наконец-то я мертв! — радостно крикнул призрак в моей голове. И добавил, уже куда более печально. — Какая трагедия. Столько бесценных знаний, какой великий опыт потеряны навсегда!

Я перегнулся через кресло и убедился, что от Зартана не осталось ничего, кроме тлеющих обрывков лохмотьев, пары десятков золотых побрякушек и здоровенного куска черной стеклянистой массы. Сердце вампира, надо полагать. Я посмотрел на призрака. Хорошо, что он не развеялся, можно с ним еще поболтать.

— Мой сеньор! — крикнули сзади. Я обернулся на крик. С груды костей скатывался Сперат, держа в руках ярко пылающий белым светом топор. Идти ему помогала одна из боевых фрейлин Адель. Сама Адель, со второй фрейлиной, вырвались далеко вперед и была уже шагах в тридцати. Призрак взмыл вверх, перелетел через меня и завис перед ними. Раскинул руки и пафосным голосом провозгласил.

— Возрадуйтесь, люди, ибо я, ваш самый ст… — фрейлина Адель, судя по доспехам, Лаванда, метнула в него свой двуручный топор. Здоровенная железяка на окованном железными полосами древке прошел через призрака, улетев мне за спину. Хороший бросок. Призрак споткнулся на полуслове, посмотрел себе на живот, куда попал топор. Там образовалась дыра, которая стремительно расширялась, и не думая затягиваться. Призрак прокомментировал это куда менее пафосным голосом. — О? А!

И призрак Зартана Нахтира распался на клочки, а затем и они развеялись. Вокруг меня на землю стали падать предметы, которые Зартан удерживал в воздухе. Яркий свет топора Сперата стал быстро угасать.

Глава 24

Огни дома

Кроме Рудо мы потеряли ещё четверых. Плюс фея Сперата. Я не уверен, что её стоит записывать в мой отряд.

Местная нежить редко пила кровь буквально — она тянула жизнь запуская в людей свои когти. Или, даже просто через касание, оставляя после себя следы, похожие на синяки. Вендикаты разрушали в человеке что-то важное, просто проходя через него. Странная помесь, которую сотворил из себя Зартан, делало понемногу и то и другое.

Кроме, конечно же, Рудо, вначале все тронутые им оклемались. По их лицам и рукам, там где их коснулись невидимые для них конечности призрака, расплывались синие пятна лопнувших сосудов и быстро наливались чернотой. А сами люди были вялыми, уставшими, но живыми. После непродолжительного всплеска активности они резко унывали, присаживались там, где кто стоял, и впадали либо в дремоту, либо просто сидели, уставившись в пустоту. Я послал за оставшимися наверху. Оттуда принесли уже в таком виде обычно жизнерадостного Дуката. На все вопросы он отвечал односложно, и что у него все хорошо. А потом молчал и смотрел мимо. Даже идти не мог — его нес Горун. Который был сильно избит, но снисхождений никто давать ему не стал.

Адель рассказала, что Дукат прибежал к ней за помощью и порывался идти обратно, но сник по в процессе.

Лечение и даже мой энергетик не особо помогали. К счастью, уже через пару часов людей стало отпускать. Но не всех. Некоторые просто тихо умирали. Их тела относили к Рудо, рядом с которым, шмыгающий носом Сперат, первым положил крохотный трупик своей лютиковой феи. Из этого создания вытянуло всё волшебство превратив в крохотную, скрюченную мумию, буквально рассыпающуюся в руках.

Я немного нервничал, мне казалось, что отряд упал духом. Ведь так это и выглядело. Однако, как только люди немного восстановились, я понял, что все хорошо. И даже все новые смерти не сказались на веселом гомоне рыщущих в поиске добычи людей.

Смерть стоит у каждого за плечом, каждое мгновение его жизни. К этому приходится привыкнуть, как же жить иначе. Люди начинают бояться смерть, только когда она станет прямо перед ними и протянет свою костлявую руку к их сердцу. Все остальное время она или позади, отстала, забрав других. Или далеко впереди. Те, кто обменивают свои танцы со смертью на монеты, особенно ценят этим моменты когда они разминулись с их столь близкой спутницей, заполняя их жизнью.