Враг мой - дневной свет (СИ)

Он готов был убивать их, не щадя. Всех тварей, стремящихся проникнуть к ним в дом. И не важно, какова цель их визитов: будь это продавец тряпок, или электрик, зашедший проверить состояние проводки. Ненависть к чужакам зародилась в нем еще в глубоком детстве. Он с недоумением припоминал времена, когда позволял кому попало шастать к ним с мамой в гости, и спокойно наблюдал, как эти «кто попало» смело трогают, крутят в руках их вещи, пьют, едят из их посуды; и он оставался спокоен… до поры. Однажды к ним приехал мастер из газовой службы менять баллон с пропаном. Дмитрий вспоминал, как выбежал на звонок, волоча за собой грохотавший автомобильчик на веревке; он вообще тогда был до странности гостеприимным. Мать открыла дверь, и тут!.. О, Господи всемогущий! Мужчина, стоящий за порогом вдруг обнял ее и поцеловал в висок, как раз там, где кончалась полоска загара, и начиналась копна темных волос. Димка отступил к лестнице и тихо потерял сознание.

Потом все снова стало на свои места, только вот гостей он разлюбил, маленький сероглазый мальчик с застенчивой улыбкой, уже не мчавшийся к двери при каждом звонке.

Чуть позже произошел тот страшный случай с продавцом белья. Дмитрий до сих пор помнил то мерзкое ощущение во рту, когда мать заставила его выплюнуть кусок чужой плоти.

— Мама, иди спать, — он поднял на нее ставший измученным взгляд.

— Спокойной ночи, — послушно произнесла она в ответ. «Боже, кокой он несчастный! Почему это случилось именно с ним? Он выглядит совсем больным и постаревшим; неужели этот случай произвел на него такое впечатление?! Можно себе представить! Что за жизнь! Какая ужасная жизнь, если человеку даже не нужно выходить из дома, чтобы почувствовать весь ее ужас!»

Ей очень хотелось обнять сына, прижать к своему плечу его голову и покачать, успокаивая, но она хорошо помнила, чем может кончиться такое проявление заботы. Поэтому она тихо вышла и закрыла за собой дверь.

========== Часть 5 ==========

Комментарий к Часть 5

Ребята, подписчики или новые читатели, дайте обратную связь) Произведение будет выложено в два-три дня. Хочу понять, стоит ли менять направленность, или стерпите только Эндрилов

5.

Впервые она услышала голос Илиги Жаровской лет пять назад, когда заболевание или отклонение Дмитрия (все называли это по-разному) только начинало прогрессировать. Именно тогда он стал запираться в своей спальне на целые сутки, предоставляя ее самой себе.

Галина не была музыкальна, а тут вдруг прикипела всем сердцем к этому неожиданно ласкающему слух голосу. Строго говоря, музыку Илиги нельзя было причислить к классической: все было проще, доступней, современней. И по телевидению ее показывали не как Монтсеррат Кабалье или Любовь Казарновскую — в длинных сверкающих нарядах, а по-простому: в синих джинсах, майке, катящей по длинному шоссе в машине с откидным верхом. И этот голос! Голос, поющий о любви, свободе, счастье, голос, несущийся вместе с ней мимо зеленого бора, полей иван-чая, озер с серой гладью безмолвной воды, голос, вселяющий надежду.

Галина могла бы похвастаться, что собрала самую полную коллекцию дисков с записями любимой певицы. Ее подруги искренне недоумевали, как и где она умудрялась доставать редкие концертные записи, записи интервью, где она брала постеры с автографами?!

И с музыкальным центром для прослушивания любимых песен ей повезло: его привез один тайный воздыхатель и продал за четверть цены, не столько надеясь на взаимность, сколько мечтая сбыть невесть откуда взявшуюся вещь с рук.

А вот сын ее пристрастий к искусству не разделял. Стоило ему только услышать голос мадам Илиги, как его бросало в ярость, и он немедленно требовал выключить «этот жуткий вой». Это было, пожалуй, единственное, в чем мать и сын категорически не сходились, если, конечно, не считать ее ухажеров.

Она много раз пыталась объяснить сыну, что ни за что не оставит его одного, не променяет их уединенные вечера на сомнительные удовольствия от встреч с чужими мужчинами, но все было бесполезно, она кожей чувствовала его страх. Он, по ее мнению, стал бояться не только вторжения чужаков, но и одиночества, в котором мог внезапно оказаться, благодаря родной матери. Напрасны были слова, напрасны уговоры. Стоило ей начать одеваться, сын словно сходил с ума, угадывая своим чутким ухом и скрип шкафа, где она хранила только выходные платья; и ее особые шаги — торопливые и легкие — так она порхала, только влюбляясь; и шум автомобиля, урчащего за оградой.