Враг народа. Воспоминания художника

«…Глянь не в пределы тысячелетий, а в мильярды!.. Каково? Пожалуй, следует строить жисть не так, как строят ее „мудрецы“, и многие человеческие ценности следует переоценить, и то, что казалось ненужным, выйдет ценным, а то, что казалось ценным, выйдет обман, грезы, блеф и мишура!.. Я стал понимать это еще до войны (то есть в 1937 году) и постепенно имел случай из года в год убеждаться в своей правоте…»

Так записал В. Я. 3.11.1959 года.

Ни разу в жизни он не свернул с избранного пути.

Ему не позволялось завести семью. Он не имел права выехать за пределы Москвы без «опекуна». С давних пор он томился мечтой увидеть живой, открытый мир. В начале 1973 года ученик прислал ему «израильский вызов», над которым Ситников, уроженец глубокой, русской Лебедяни, долго потешался, а потом бросился в открытый мир, как в омут, без оглядки, босиком и порожняком.

Третья особая академия, 1969–1975, началась с решительной чистки сотрудников и жен. Юлий Ведерников был освобожден от рабского подчинения. После чудовищного скандала с битьем посуды уехала и Лика Крохина, прихватив с собой часть имущества. Сначала ученица, а затем жена Ирина Ивлева принесла суровый монастырский уклад в быт художника. Прямая и сухая, как тростинка, молчаливая, как сфинкс, на самом деле пылкая и вредная особа, пять лет портившая кровь своему сожителю. Она лично вербовала учеников и готовила пищу, совершенно несъедобную и страшную на вид. В подъезде постоянно дежурил «топтун», вскорости ставший учеником «академии». По ночам к нему приходил американский шпион «балда Смит», страдавший бессонницей. Они обсуждали все мировые проблемы до тех пор, пока Смита не выдворили в Америку.

Подлинным шедевром 1970 года была картина «Земля и небо», год семейной работы в тридцать слоев точками!

В дневнике В. Я. от 2 ноября 1971 года записано: «Я отдаю свои знания. Добыл я их тяжким 25-летним трудом проб и переделок бесчисленных и закрепительных упражнений без руководителей… „на ощупь“. Взамен все работы руководимых мною учеников принадлежат мне! Это абсолютно и кате-гори-чески!!!»

Многотысячная армия «инженеров человеческих душ» оставила после себя кучу навоза вместо духовных ценностей, а шизофреник русского андеграунда Васька-Фонарщик оказался нам «нужным и ценным».

Рабов, выполнявших ответственный заказ, следует перечислить поименно: Ивлева, Каплин, Гльттнева, Кислицын, Титов, Чон, Шибанова, Мышков, Абрамов, Старчик.

«…Абсолютное сходство с забросом спиннинга с инерционной катушкой и плетеной фильдеперсовой леской», — довольный, повторял руководитель работ В. Я.

Еврейское возрождение в Москве начиналось под новым, ранее неизвестным знаком — эмиграция на историческую родину, в Израиль, причем в этот неудержимый поток вливались обыкновенные русские советские граждане — вещь, немыслимая ранее, — граждане без определенных Политических взглядов, с одним страстным желанием посмотреть недоступный Запад, пощупать западный мир, испробовать свои силы. Заключалось огромное количество смешанных браков, часто фиктивных, только до Вены, а там разбегались кто куда.

У Васьки-Фонарщика часами просиживал в углу учитель геометрии Веня Волох. По субботам он толкался у главной синагоги и приносил последние новости. «Князь Андрей Волконский ищет еврейскую невесту». «Художник Олег Кудряшев женился на рижской еврейке и уже в Лондоне». «Эдик Кузнецов угнал самолет».

В октябре 1971 года Москву покинул «почти свой» Мишка Гробман по кличке «Меняла». Десять лет постоянного товарообмена, ругани и полюбовного соглашения, и вдруг улетает в Израиль!

Патриотка Ивлева, замечавшая мечтательный вид супруга, подолгу смотревшего с балкона вдаль, за леса Измайловского парка, запрягла его в тяжкое, изнурительное и неблагодарное строительство дачи, да еще «финской», на своей родовой земле под Димитровой. Рабочие пили с утра по-черному, растаскивали гвозди, доски, оконные стекла, кирпичи, окончательно разрушая психику. Сезоны меняли друг друга, а дача номер 259 так и стояла без крыши. «Пути Господа неисповедимы и часто выбирают дураков для своего дела» (В. Я.).

Художник быстро сошелся с итальянцем Франко Миеле, учителем рисования и критиком искусства. Тот попытался примирить его с конкурентом Белютиным, незаслуженно потерявшим место преподавателя. В. Я. сводил диссидентов с иностранными журналистами («дело» осужденного В. Н. Осипова), устроил курсы иврита на дому, больно ударил Ирину Ивлеву, «слишком быстро рисовавшую снегопад», и незаконно прописал цыгана в Москве.

Власти решили как следует напугать непокорного идиота.