Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году

Командование военно-морского флота Германии с 1935 г. ежегодно проводило учения самого высокого уровня с оглядкой на возможное вторжение России. Чтобы предотвратить выход превосходящего по силе советского флота из «корсета» Финского залива и его продвижение в сторону западной части Балтийского моря, немцы сочли необходимым разместить на востоке минные заграждения. Реализовать такую затею на просторах восточной части Балтийского моря, а также у берегов нейтральных государств было делом не из легких^{140}. В военно-морском флоте Германии по опыту Первой мировой войны полагали, что следует окружить русский флот в Кронштадте и задействовать важное в стратегическом отношении судоходство на Балтийском море для снабжения рейха в первую очередь железной рудой из шведских месторождений. Немцы полагали, что в основе их превосходства лежат тактика, техническое и кадровое оснащение. На создание «ударного флота» у СССР должно было уйти много лет.

На Востоке едва ли существовала острая угроза со стороны СССР, поскольку Красная армия могла подойти к немецким границам только посредством пересечения территории сопредельного государства. Эти обстоятельства преуменьшали значимость советско-чехословацкого договора о взаимопомощи, даже если принять во внимание возможность налетов советской авиации и размещение ее баз на территории Чехословакии^{141}.

Вот почему идея об агрессии на Востоке казалась привлекательной. При условии нейтралитета Польши либо в случае ее согласия вступить в союз с Германией на Востоке открывалось множество возможностей для изменения соотношения сил. Уже в 1934–1935 гг. немцы рассматривали Пруссию как потенциальный трамплин для организации военной кампании. Соседнее, небольшое по площади государство Литва с 1920 г. было в конфликте как с немцами, так и с поляками. Рейх требовал возвращения Мемельского края, важной стратегической позиции с предмостным укреплением к востоку от реки Мемель^[15], Польша оккупировала Виленский край, что привело к выравниванию границы с СССР, но вместе с тем стало причиной латентного состояния войны с Литвой, формально окончившегося лишь после уступок, сделанных литовским правительством в 1937 г. Президент Антанас Сметона управлял страной, ослабленной попытками свершения государственного переворота и крестьянскими волнениями, прибегая к диктаторским методам по образцу фашистской идеологии.

С Финляндией и Эстонией вермахт уже продолжительное время поддерживал тесные военные связи. Благодаря этим связям удавалось прослушивать радиообмен Красной армии — и это практически у «ворот Ленинграда»^{142}. Во время приема, организованного для финских офицеров контрразведки, Вернер фон Фрич, главнокомандующий сухопутными войсками, поблагодарил присутствующих за многолетнее сотрудничество и заверил, что «новая Германия» «особо ревностно» будет «бороться с Советской Россией как носителем коммунистической идеи». «Наша работа против России имеет сейчас первостепеннейшее значение»^{143}.

Частью этой подготовительной работы были исследования, проводимые Военным министерством, в поисках ответа на вопрос, каким образом в случае войны использовать инструменты пропаганды. Как при оборонительной войне на территории Центральной Европы, так и при возможной военной интервенции европейских держав под началом Германии следовало, по мнению немецкой стороны, делать ставку на национальный вопрос и антисемитские лозунги. С учетом опыта Первой мировой войны было предложено создать украинские части под командованием немцев, а не украинских командиров. Эти идеи были частично реализованы в 1941 г.^{144}

Если принять во внимание, что прибалтийские государства, Финляндия, приграничные территории Польши рассматривались как потенциальные сферы немецкого влияния, то Ленинград и Киев вполне могли расцениваться как города, находящиеся в пределах досягаемости оперативного планирования. Пусть в 1935 г. эти идеи казались далекими от воплощения в реальность, важным на первых порах было само по себе решение о смещении акцента в стратегическом планировании на Восток. Бывший ефрейтор, который, самостоятельно ознакомившись с военной литературой о Первой мировой войне, а также с классическими произведениями военного жанра, превратился в «величайшего полководца всех времен». Не позднее своего пребывания в Ландсбергской тюрьме он имел возможность ознакомиться с работой Макса Гофмана. Последний в 1917–1918 гг. был начальником штаба Восточного фронта, одержал победу над русской армией и возглавлял наступление на Востоке. Генерал приводит несколько примеров того, каким образом посредством своевременной победы на Востоке Германия могла бы победить в Первой мировой войне^{145}. Важна следующая мысль Гофмана: на Западе изначально не приходилось ожидать быстрых побед, поэтому было бы разумнее сместить акцент на Восток, а на Западе ограничиться ведением оборонительных действий.