Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году

Очевидно, что прорусскую аргументацию Надольного вполне могли принимать консерваторы из Министерства иностранных дел, она не вполне противоречила линии рейхсканцлера и национал-социалистов в части, касающейся развертывания активной «динамики» на Востоке и использовании любого удобного случая для активного противодействия СССР.

Надольный не верил в то, что агрессия Японии против СССР на Дальнем Востоке может привести к принципиальной дестабилизации СССР. Военные атташе Германии в Токио и Москве демонстрировали убежденность в том, что военный конфликт на Востоке не затронет Западную группу войск Красной армии^{108}. Войсковое ведомство, оно же секретный Генеральный штаб сухопутных войск, аналогичным образом оценило обстановку. В отчете ведомства за апрель 1934 г. отмечалось, что разрастания конфликта на Дальнем Востоке ожидать не приходится. В случае военного столкновения между Россией и Японией Красная армия, по мнению экспертов, имела хорошие шансы на победу^{109}.

Гитлер оставил прогнозы военных экспертов без должного внимания, Надольному пришлось, сдерживая ярость, оставить должность в Москве. Рейхсканцлер настроил себя на то, что, невзирая на едва начавшееся наращивание вооружений и вопреки военной слабости рейха, у страны в любое время и, весьма вероятно, уже в первые годы пребывания нацистов у власти могут возникнуть возможности, которые позволят Германии реализовывать вожделенную «динамику» на Востоке. Политика умиротворения в отношении западных держав, нейтралитет Англии и альянс с Польшей, казалось, несут в себе многообещающие перспективы. Розенберг, советник Гитлера по внешнеполитическим вопросам, не разделявший взглядов консерватора и министра иностранных дел Нейрата, в мае 1934 г. представил меморандум о германо-британских взаимоотношениях. В нем он отстаивал мнение о необходимости совместной интервенции Германии, Великобритании и Польши в Советскую Россию. К Польше должна была отойти Украина, Великобританию интересовали месторождения нефти на юге России^{110}. Розенберг поддерживал соответствующие контакты с экономическими кругами Великобритании. Консультант Муссолини по вопросам политики на Востоке поделился своими впечатлениями по итогам переговоров в Варшаве. Он сообщил Муссолини, что поляки хотели бы объединить под знаменами Пилсудского все окраинные народы — начиная с финнов и заканчивая турками — в целях организации крестового похода на СССР^{111}. Он получил от дуче задание наблюдать за «центробежными силами» в России, дабы иметь возможность адекватного реагирования с учетом складывающейся ситуации^{112}. Военный конфликт с СССР впервые оказался возможен и даже весьма вероятен — и это мнение разделял не только Надольный. Конечно, речь шла не о «крупных» сценариях наподобие плана «Барбаросса» 1941 г., не о наступлении на Москву, а о небольшой импровизированной германо-польской интервенции в СССР с целью отторжения Советской Украины и вероятного наступления на Киев. Предпосылкой к таким действиям было нападение Японии на СССР на Дальнем Востоке, послужившее сигналом к интервенции европейских держав на западной границе СССР. Во Внешнеполитическом ведомстве НСДАП исходили из того, что в случае «освобождения» монгольских народов Советской России Японией начнется декомпенсация Советской империи на Кавказе и Украине, и Германии придется «со всей внимательностью следить» за происходящими процессами^{113}. Во всяком случае, советское руководство едва ли верило, что фашистский диктатор, следуя программе «Майн кампф», на начальном этапе предпочтет захватить Европу, чтобы затем с помощью мощной немецкой армии подчинить себе СССР. В Москве ясно помнили об угрозах 1918–1920 гг.

1935 г.: ПРЕДСТАВИТСЯ ЛИ ВОЗМОЖНОСТЬ ИНТЕРВЕНЦИИ В СССР?