Враг женщин

Значит, жизнь в лагере, состоящая из занятий плаванием, прыжков, ныряния, сделала их диковатыми, как будто они вернулись в первобытное состояние. Они попросту боялись женщин.

Между тем нельзя было не опасаться нашего общества, в котором кроме мужчин находилось еще около двадцати женщин и девушек. Обе группы встали одна напротив другой. От спортсменов вперед вышел высокорослый молодой человек, от нас — младший брат господина Ремзи Латиф. Именно Латиф был дружен с этими спортсменами. Он, в отличие от Ремзи, не бывал в Европе. Все, что его интересовало, это охота.

Я поразилась тому, что рассказывал о нем господин Ремзи. В прошлую зиму бедняга хотел подстеречь диких уток и целыми неделями просиживал в камышах на берегу горной речки, жил в каких-то ямах, похожих на медвежьи берлоги. Что ж, у каждого человека свои причуды. Пока Латиф и высокорослый спортсмен представляли друг другу свои сообщества, издалека послышался гул мотора.

За спинами спортсменов появился мотоцикл и пронесся перед нами, разгоняя пыль, смешанную с дымом. Кто-то из наших испугался и побежал к изгороди у обочины дороги. Судя по одежде, на мотоцикле ехали тоже спортсмены.

Я посмотрела в их сторону. Они тоже, как и мы, были удивлены и потихоньку переговаривались между собой.

Их предводитель громко сказал Латифу:

— Это Хомонголос^[10]… Давно известно, что у него с головой не все в порядке. Прошу извинить.

— Куда же он поехал?

Тот, улыбаясь, сделал движение рукой, показывая, что этого никто не знает. Наше сообщество молча направилось в сад господина Ремзи. Отчего-то все вдруг стали серьезными и задумчивыми.

Я одна плелась позади. Господин Ремзи, который шел под руку с Весиме, замедлил шаг. То и дело останавливаясь, он пытался задержать невесту каким-то пустым разговором, показывая рукой куда-то вдаль.

Это был маневр для того, чтобы поговорить со мной.

У несчастного господина Ремзи появилась к тому времени привычка: когда мы шли гулять вместе, он, иногда ведя под руку Весиме, старался подойти поближе ко мне… Он так скрывал свои желания, что можно было только похвалить его за сообразительность.

— Это вы, госпожа Сара? Почему вы так отстали?

— Не знаю… Так получилось.

— Этой ночью нам предстоит веселье.

— Да, кажется… Недавно мимо нас кто-то пролетел на мотоцикле… Говорят, это Хомонголос… Я заинтересовалась.

Господин Ремзи, довольный тем, что найдена тема для разговора, стал пояснять:

— Хомонголос настоящий вожак этих спортсменов. Необычный человек… Необыкновенно сильный и ловкий. Во всех видах спорта добился успехов. В особенности любит мотоциклы… К тому же он превосходный пловец… Море для него, как для нас садик возле дома, так он уверен в себе.

— Когда я плыла сюда, в море нам повстречался человек, который притворялся, что тонет, и пытался ввести нас в заблуждение. Не он ли это?

— Он самый. У него рыбье прозвище — Бычок. Но его он получил не столько за умение плавать, сколько из-за выражения лица. Он действительно похож на эту рыбу, — ответил господин Ремзи.

— Вы его назвали Хомонголосом и рыбой, но настоящее-то его имя как, вы забыли?

— Его зовут Зия. Но никто его так не называет. Все его знают как Хомонголоса.

— В какой связи?

— Не знаю, помните ли вы? Хомонголос, герой одного кинофильма. Один талантливый изобретатель сумел создать искусственного человека. Но не смог передать своему творению лишь одну чисто человеческую черту — я имею в виду сердце и чувства.

— Поэтому его называют Хомонголосом?

— Да. Хомонголос сильный, способный человек, с железной волей, веселый, даже немного любит паясничать… Но он бесчувственен, как камень. Он не сочувствует умирающему, потешается над тем, кто страдает… Он называет любовь и доброту слабостями. Любовь для него бессмысленная сказка. Теплое отношение к родителям, к братьям, к детям для него неразгаданный ребус. В этом Хомонголос мало чем отличается от настоящего робота.

— Сколько ему лет?

— Тридцать-тридцать пять.

— Этот человек в своей жизни никого не любил?

— Совершенно верно. Для него в слове «красивый» нет никакого смысла. Красивый пейзаж, красивый голос, красивое животное — все это для него бессмыслица. Тех, кто влюбляется, он считает больными.

— Даже если знает, что вы, например, так любите Весиме?