Враг женщин

— Мы с ним не особо дружны… Если бы я был его лучшим другом, все равно он посчитал бы меня больным, стал подавать липовый чай и кашу из льняных семян мне в постель… Я вам расскажу одну историю, из которой видно, насколько он бесчувствен. У него был друг, с которым они выросли вместе как братья. На войне друга тяжело ранили. Его отвезли в больницу. Хомонголос днем и ночью дежурил у его постели. А у раненого была в Стамбуле невеста, очень красивая. Бедная девочка, узнав обо всем, так рыдала… «Я должна увидеть его в последний раз!» Кое-как в полубессознательном состоянии она добралась после трех дней пути до госпиталя. Она хотела обнять любимого в последний раз. Но Хомонголос встал в дверях и преградил ей путь своим огромным телом. Он твердил: «Больной в тяжелом состоянии… Доктор запретил кому бы то ни было его навещать. Я не позволю!» Девушка плакала, умоляла, ползала у него в ногах. Но Хомонголоса это не разжалобило.

— Что же, там никого не было? Никто не мог вмешаться?

Господин Ремзи с горькой улыбкой ответил:

— Вы не знаете Хомонголоса. Против него никто не устоит. Но на этом все не закончилось. Смертельно раненный друг услышал крики своей возлюбленной и сам стал умолять Хомонголоса пустить ее к нему. Разве можно нарушить волю умирающего? К тому же друга, с которым они вместе росли, почти брата? Но Хомонголос и тут не сжалился. Он сказал: «Доктор не позволяет, что я могу сделать?» — и закрыл дверь. Девушка еще какое-то время проплакала у двери. Потом, когда ее унесли оттуда в полуобморочном состоянии, раненый на руках своего друга навеки закрыл глаза… Несчастный, наверное, умер в слезах.

Этот рассказ неприятно поразил меня. Я начала протестовать:

— Вина на тех, кто там присутствовал. Они должны были разом наброситься на это чудовище и разорвать его.

Господин Ремзи снова улыбнулся и продолжил:

— Такой уж человек Хомонголос. Но, в общем-то, вреда от него не так много. Ему даже нравится делать добро…

— Почему он так пронесся перед нами?

— Его друзья тоже не поняли. Хомонголос пообещал быть сегодня вечером у нас. Но вдруг, не сказав никому ни слова, скрылся. Вы видели же… Его друзья в таком же недоумении, как и мы.

— Этот человек явно ненормальный!

Господин Ремзи, немного поколебавшись, сказал:

— Он, наверное, увидел, что здесь много женщин. Я думаю, главная причина в этом.

— Он застеснялся?

— Нет, госпожа. Хомонголос храбрый, даже наглый человек. Я уже говорил, что он напрочь лишен чувства любви к ближнему и не понимает, что такое красота. Понятно, что такой человек является врагом женщин. Это чувство иногда переходит у него во вражду. Хомонголос избегает женщин, а когда все-таки вынужден с ними разговаривать, то начинает как воспитанный человек, а потом… Не выдерживает и…

— Мне хочется увидеть этого женоненавистника, — сказала я. — Интересно, куда он направился?

— Никто не знает. Он как дикий зверь.

Мы проходили мимо сада. Там уже начался праздник. Спортсмены снова выстроились в ряд, как и при первом знакомстве, и словно бы заняли оборонительную позицию в углу сада. Они стеснялись смешиваться с нашими, разговаривать с ними.

Эти крепкие, здоровые молодые люди вели себя словно невинные дети. Когда у них что-нибудь спрашивали, они краснели и, отвечая, заикались.

Мы поняли, что наши гости — это не салонные болтуны. Если мы будем по-прежнему серьезны, то и они до утра будут держать оборону. Нам пришлось изменить тактику.

Я подозвала к себе Хандан.

— Ты интересуешься спортом, — сказала я, — следишь по газетам за матчами и тому подобным. Рассказывай, что знаешь о последних спортивных событиях. Пусть они тоже втянутся в разговор.

Хандан, улыбаясь, кивнула. Потом она горячо начала рассуждать о каком-то боксерском поединке.

— Как случилось это поражение, не могу понять, — говорила она, широко раскрыв глаза от притворного волнения.

— А я нахожу это вполне естественным, — вмешалась я. — Я этого ожидала. Эта победа была предопределена.

Хотя я не знала точно, кто выиграл, а кто потерпел поражение, но я с жаром начала спорить с Хандан. Моя хитрость имела даже больший успех, чем я предполагала. Наши спортсмены вдруг разом оживились.

Как будто желая нагнать упущенное время, которое они промолчали, они начали говорить с большим пылом, споря и перебивая друг друга. Как будто им недоставало слов, они стали показывать жестами те или иные приемы борьбы, удары головой, ногой, пытаясь втянуть в разговор и товарищей. Они и дело переспрашивали: «Понял, понял?» Когда число собеседников увеличилось, они начали вовлекать и нас. Иногда, в ходе горячих споров, с языка у них срывались недопустимые словечки, но они тут же, покраснев, извинялись.

Коренастый, невысокого роста молодой человек объяснял своему товарищу какой-то особый удар. Но тот не обращал внимания на его движения и в это время продолжал изливать свою душу кому-то стоящему рядом. Первому же, когда он заметил, что разговаривает сам с собой, стало стыдно. Он увидел, что я смотрю на него, и ему волей-неволей пришлось обратиться ко мне.