Враги друг друга не предают (СИ)

Долго всматривалась в плотную пелену облаков, раздумывая о судьбе моих попутчиков, безуспешно пытаясь разглядеть границы неба и земли. Еще вьюжило, но ветер, усмиряя порывы, обещал стихнуть еще до заката. Упрекая себя за опрометчивое поведение, которое двум охотникам и девочке могло стоить жизни, оглядела руки испачканные сажей. По счастью обошлось без ран и ожогов. Оттерла кое-как копоть снегом и поползла штурмовать сугроб, наметенный под скалистой стеной. Отфыркиваясь, с трудом вытаскивая увязавшие в снегу ноги, медленно ползла, пока не наткнулась на что-то твердое, издавшее приглушенный стон. Замерев от страха, прислушалась, опасаясь нового нападения местной жути. Ветер все так же завывал, обезумевшим псом кидаясь на каменные бастионы. И когда уже решила, что мне послышалось, снег возле моих ног зашевелился и немного просел. Я как можно быстрее заработала ладонью, разгребая рассыпчатую снежную крупу. Показалась обледенелая шерстяная варежка и меховой отворот белой шубы. Узкая ладошка с негнущимися посиневшими пальцами принадлежала девушке. Боясь не успеть, откопала плечи и осторожно очистила лицо с заиндевевшими ресницами и бровями и синюшными, бескровными губами, словно вырубленное из мрамора. Из-за светлых смерзшихся прядей выглядывали заостренные ушки. Передо мной лежала светлая эльфийка. Отложив удивление фактом нахождения дивной среди горстки оставшихся людей, я прикоснулась к ледяной коже за мочкой уха, проверяя пульс. Слабое, едва заметное биение возвестило, что девушка жива, но на грани. Вспомнив все, чему учили в школе на ОБЖ, начала спасение замерзшей с растирания со стоп и кистей, чтобы не оставить красотку без конечностей. Расстегнула шубку, подивилась на тонкую кольчугу, надетую на свитер и парочку мечей в дорогих ножнах, пристегнутых к поясу. Расстроилась, что не нашла и крошки хлеба. Освободив светлую от амуниции и одежды, осмотрела идеально сложенное тело и не найдя повреждений, продолжила реанимацию, хотя одной рукой было неудобно и медленно. Жизнь в тело возвращалась медленно и неохотно. Губы и ногти постепенно сменили синюшность на бледно-розовый и кожа заметно потеплела. Тело колотил озноб, зубы стучали так, что я боялась — раскрошатся. Стало ясно, что без горячего питья, ванны и теплой постели девушку мне не выходить. Закутав ее плотнее в одежку, перетащила к себе на колени и прижала, грея своим теплом. Прикрыв глаза, почувствовала, как безумно устала. Хотелось съесть слона, выпить цистерну горячего чая и завалиться спать. Неожиданно девушка замерла и завозилась, приникая туда, где под одеждой был спрятан чудо-камень.

А если камень одеть на нее, может она согреется и очнется. Мне-то при потрепанной одежке он помогает окончательно не замерзнуть, может и ей поможет? Я сдвинула протестующе застонавшую эльфийку и вынула камень, приятно согревший ладонь. В центре мой кинжал оставил небольшую сквозную прорезь, через которую я с горем пополам, действуя одной рукой и зубами, продела шнурок, срезав из завязок своей одежды, и надела ей на шею. Девушка со свистом выдохнула, расслабляя плечи, заворочалась, устраиваясь удобнее и затихла, засыпая. Согласная с ней, что сон — лучшее лекарство, закрыла глаза, решив отдохнуть и выспаться. Вспомнилась малышка, так же укладывающаяся ко мне под бочок в поисках защиты и тепла.

— Пусть они спасутся, — прошептала, засыпая. — Согласна отдать вторую руку за это…

Глава 30

Глава 30

Факелы, факелы, множество факелов, огни сливаются, вытягиваются в длинные световые кляксы. Что-то знакомое во всем этом, словно я снова вернулась в проклятый лабиринт к горящему озеру. Гул низкими, тяжелыми вибрациями, вгрызается в усталый мозг весенним, приставучим, голодным шмелем. Не отмахнуться. Мозг лихорадочно перелистывает память, примеривая подходящее: отдаленный грохот подземной реки на перекатах, вой зимней вьюги в трубах или возмущенный ропот десятка голосов под высокими каменными сводами древнего замка.

С усилием опускаю глаза, отрываясь от завораживающей игры огня под сводами, подпираемыми украшенными грубым каменным узором колоннами. Каменный зал, слишком большой для десятка утопленных в стены факелов, и его очертания теряются во тьме, оставляя ярко освещенным центр. На стенах развешано бывшее в боях оружие, потрепанные искусно вышитые стяги, пробитые гербы соперников вперемешку с помпезными портретами великих остроухих предков в роскошных одеждах.

Толпа богато одетых людей сгрудилась возле круглого массивного стола. Два десятка высоких светловолосых и остроухих мужчин вглядываются в ярко освещенный плавающими прямо в воздухе белыми шарами центр столешницы, спорят, машут руками и говорят все вместе, горячась и перебивая друг друга.