Враги и фальсификаторы марксизма

Но основной вывод, который следует из марксистского понимания государства, из понимания того, что господствующие, это — «люди, заинтересованные в том, чтобы сохранить нынешнее состояние производства», — основной вывод, который отсюда следует, заключается в том, что невозможна успешная борьба против капиталистов, против эксплоатирующего класса без борьбы против существующего государства, против господствующего класса. «Условия, при которых могут быть применены определенные производительные силы, являются условиями господства определенного класса общества, социальная мощь которого, вытекающая из его имущественного положения, находит свое практически-идеалистическое выражение в соответствующей государственной форме, а поэтому всякая революционная борьба направляется против класса, который до того господствовал» (59). Таким образом высказывания Маркса и Энгельса в «Немецкой идеологии» о государстве подводят вплотную к учению о пролетарской революции.

Диалектическое учение о «скачках» в истории, о социальных революциях как границах экономических формаций и вместе с тем переходах из одной в другую, материалистическое понимание противоречия между производительными силами и производственными отношениями как основания социальных революций, — это учение изложено в «Немецкой идеологии» с большой ясностью. «Все исторические коллизии, — читаем мы там, — согласно нашему пониманию, коренятся в противоречии между производительными силами и формой общения» (64). «Эти различные условия (при которых люди производят)… образуют на протяжении всего исторического развития связный ряд форм общения, связь которых заключается в том, что на место прежней, ставшей оковами, формы общения становится новая, соответствующая более развитым производительным силам… форма общения, которая в свою очередь превращается в оковы и заменяется другой формой» (62). «В своем развитии производительные силы достигают такой ступени, на которой появляются производительные силы и средства общения, которые при существующих отношениях приносят лишь вред, которые становятся уже не производительными, а разрушительными силами (машины и деньги); с этим связано то, что появляется класс, который вынужден нести все бремя общества, не пользуясь его благами, который, будучи вытеснен из общества, неизбежно становится в самое решительное противоречие ко всем остальным классам…» (59). (Мы обращаем внимание на единство «объективной» — кризис производительных сил — и «субъективной» — революционный класс — предпосылки революции. — Б. Б.). «Это противоречие между производительными силами и формой общения… должно было каждый раз прорываться в виде революции…» (64). От высказываний в предисловии к «Критике политической экономии» (1859 г.) эти формулировки имеют только некоторое терминологическое отличие («формы общения» вместо «производственные отношения»); по существу же взгляд на социальную революцию здесь уже вполне определился.

Минуя прекрасные характеристики буржуазных революций, которые имеются в «Немецкой идеологии» (отметим попутно лишь одно любопытное «предсказание» Маркса: «Подобно тому, — писал он, — как французские аристократы сделались после революции танцмейстерами всей Европы, и английские лорды скоро найдут себе подобающее место в качестве конюхов и собачников цивилизованной Европы» (122). Как известно, русские князья, нарушив очередь, опередили лордов. Мы перейдем непосредственно к тому, как на основе общей теории революции Маркс и Энгельс представляли на данной ступени своего развития основные законы развития пролетарской револющш. Отношение основоположников марксизма к вопросу о пролетарской революции. — которая так ненавистна агентам буржуазии в среде пролетариата, — это отношение, как мы сейчас увидим, служит достаточным объяснением того, почему социал-предатели в течение десятилетий скрывали от рабочего класса «Немецкую идеологию».