Враги народа

Поклонился Антонине учтиво:

– Тонечка, поздравляю тебя с днем рождения. И не понимаю, как ты, такая красивая и неземная, досталась такому мужлану… Нет, я не против Ермолая Платоновича. Просто я ему завидую.

Расцеловал Антонину. Протянул ей коробочку, в которой лежала золотая брошь.

– Ты с ума сошел! Это же дорого! – искренне возмутилась Тоня.

– Дорого не золото, а уважение.

У Фадея неприлично легкое отношение к деньгам. Знак внимания и уважения он всегда считал важнее любых миллионов. Впрочем, тут я с ним солидарен.

– А теперь вынужден увести твоего мужа, – сказал он.

Лицо у Антонины вытянулось.

– Это почему?!

– Работа у нас такая, – развел руками Фадей. – Ни поесть, ни выпить по-человечески…

В машине, на которой приехал Фадей, я спросил:

– Что случилось?

– К нам перебежчик пришел сдаваться.

– Что за перебежчик?

– Перешел польскую границу. Добрался до Москвы. Теперь ждет тебя. Нельзя терять времени. Нужно тормошить его, пока тепленький.

– И что, он ждет именно меня?

– Большого начальника, который может решать вопросы.

– Будем считать, что это я.

Сработала инструкция, по которой обо всех случаях задержания перебежчиков незамедлительно сообщается мне. Мои оперативники мотались по пограничным округам, пытаясь нащупать необходимые нам каналы переброски. Но добровольно сдаваться к нам никто из гостей оттуда пока не приходил. И вот первая ласточка. Сюрприз. Возможность, которую нельзя упустить.

Ладно, не будем загадывать. Сначала присмотримся к самому перебежчику…

Глава 2

– Почему пришли к нам? – спросил я сидящего на стуле в моем кабинете перебежчика.

– Потому что ненавижу!

– Нас?

– Вас тоже, не скрою. Но больше всего их…

Георгий Афанасьевич Распопов. Ему два дня назад стукнуло тридцать два года. Был он совсем низкого роста, но неестественно широкоплечий, массивный и весь квадратный. Почти без шеи, с низким лбом, выступающей челюстью. Ну, чисто первобытный человек. Вот только глаза – злые, острые и умные. И голос густой, сочный, сопряженный с правильной литературной речью. Так что это явно не питекантроп, а очень даже современный хомо сапиенс.

– Их – это кого? – попросил уточнить я.

– Так называемых соратников по борьбе. Функционеров НОБС.

– Народный общественный союз – артель нам известная, – кивнул я.

НОБС расползся по всей Европе, умудряясь лавировать между самыми разными государствами и политическими силами. Получается, из того же гнезда эта перелетная птица вылетела, что и Великопольский с Ревизором.

– Вы сами-то откуда на нашу голову свалились? – полюбопытствовал я.

– Из Варшавы. Там филиал нашей организации.

– Давайте, рассказывайте все сначала. И с подробностями.

– Тогда готовьтесь терпеливо слушать. История долгая.

Вот чего умеют эмигрантские осколки прошлого мира – так это культурно и в красках излагать. Какого-нибудь бандита-кулака прижмешь, только и слышно: «Ась? Я его того, топором уложил. А чего он? А все колхозы под топор. А чего они, краснопузые? А где моя кобыла?» А у этого плавно речь льется. Любитель поговорить, притом в драматическом стиле Уильяма Шекспира.

Отец задержанного был в прошлом известным белым генералом-карателем. Потом являлся большой шишкой в НОБС. Сына воспитывал в традиции яростной ненависти к «гуннам, поработившим Великую Империю». Все детство и юность Георгия изнуряли физическими занятиями, стрельбой. Отец готовил из него бойца с ненавистным красным режимом. И неудивительно, что сын оказался в молодежной организации Народного общественного союза.

Он принимал участие в 1927 году в боевой вылазке на территорию Москвы, где с товарищами готовил взрыв общежития ОГПУ, к счастью, не состоявшийся. А вот следующая молодежная террористическая группа НОБС учинила знатный переполох в Ленинграде. Террористы проникли в здание политического клуба, рванули там взрывное устройство и стали палить во все стороны из револьверов, ранив три десятка партийцев. Дали зримый сигнал, что эмиграция все помнит и никогда не успокоится.

Потом Георгий вошел в боевую ячейку организации, быстро зарекомендовал себя решительным и умелым бойцом.

– Участвовал по заданию местных спецслужб в силовых акциях против ультранационалистических польских и украинских организаций, – сказал он и тут же добавил: – Против коммунистов и Коминтерна не участвовал.

– Ваше счастье, – сказал я.

Хотя, по большому счету, сейчас это уже не имело никакого значения. Даже если и участвовал, это не помешает нам рассмотреть возможность его использования в наших целях.

Такая жизнь и предназначение вполне Георгия Распопова устраивали. Пока однажды вся картина мира не начала искажаться. С нее сходил лоск, и прямые линии стали искривляться, а ровные дороги упирались в тупики.

Его отец являлся непримиримым антисоветчиком, но постепенно стал рьяно выступать против некоторых особенно одиозных соглашений НОБС с европейскими тайными службами. В организации по этому поводу назревал раскол. А потом генерал погиб при странных обстоятельствах. Автомобильная катастрофа в Праге не только положила конец старому антисоветчику, но и изменила взгляд на природу вещей у его сына.