Враги общества

Вы почувствовали также, что я не собираюсь осуждать вас за туризм по горячим точкам планеты (естественно, вы в некотором смысле турист, коль скоро приезжаете издалека без каких-либо полномочий). В целом я редко прибегаю к этому средству морального воздействия. Хотя отчетливо различаю добро и зло, на удивление отчетливо, когда вижу их крайние проявления (ни в коем случае не оправдываю жестокость, ни в коем случае не презираю милосердие). Но крайние проявления добра и зла встречаются редко, a minima. К счастью, мы живем в нейтральном спокойном мире, где душевные силы человека не часто подвергаются испытаниям, а поступки по большей части не требуют решения нравственной дилеммы.

Полноте, не пугайтесь, я тоже намерен откровенно рассказать о подспудных причинах своего выбора. Следуя вашему примеру, назову сначала те из них, что достойны уважения, затем перейду к малопочтенным, затем к постыдным и так, мало-помалу, выяснится, отчего я не стал ангажированным интеллектуалом.

(Оставим в стороне вопрос о том, что я и вовсе не «интеллектуал»; иначе мне пришлось бы объяснять, почему я пошел не на подготовительное отделение Эколь Нормаль, а в Агрономический институт, почему получил техническое, а не гуманитарное образование, — все это к нашей теме не относится.)

Проблема политической активности заставляет меня вновь заговорить о России. Я был там дважды: в 2000 и 2007 годах. Во время первого визита мне открылась довольно мрачная картина. Пустые московские улицы, и по ним проносятся джипы с тонированными стеклами. В ресторанах и кафе — одни иностранцы; молодежь пьет пиво и водку в подворотнях (в ресторанах бешеные цены, таких денег у москвичей не было). Попадались девицы, одетые как проститутки, остальные женщины — слегка модернизированные «бабушки».

Теперь по Москве не проедешь — повсюду пробки. Машины — сплошные «ниссан микра» и «фольксваген гольф». В ресторанах и кафе полно русских, каждый наслаждается в соответствии со своими финансовыми возможностями. Девушки одеты по моде. Сформировался средний класс, это очевидно. Даже поверхностный наблюдатель заметит: «страшная нищета» не бросается в глаза; средний класс западноевропейского уровня (или именуемый так по привычке) возник из небытия как по мановению волшебной палочки.

Именно средний класс голосовал за Путина, единодушно поддержал Медведева; другие политические деятели не внушают ему доверия. Все поучения Запада (касательно Чечни и всего остального) средний класс решительно отвергает как недопустимое вмешательство во внутренние дела России, в полном согласии со своим президентом. Обратите внимание: в отношении внешней политики российское население всецело одобряет действия правительства.

Что же касается «тотального невежества и бескультурья», тут я с вами абсолютно не согласен. В многочисленных книжных магазинах свободно продается вся мировая литература. Книги прекрасно изданы, красиво оформлены и, заметьте, стоят недорого, вполне доступны россиянам. Так что русские постоянно покупают книги, в отличие от бразильцев или даже итальянцев и испанцев.

Вот Солженицына они не любят, что правда, то правда, считают ортодоксальным занудой. Он разочарован в современной России, твердит, что она отреклась от своей души, не принимает нынешних перемен; признаю: у него для этого есть веские основания. Сомневаюсь, что ночные клубы понравились бы Достоевскому, хотя… Мне и самому они не слишком нравятся, но я с удовольствием провел время с Фредериком. Плюс пышные блондинки, корень уравнения вам известен, я немало написал об этом.

В мой последний приезд в Москве у меня был довольно любопытный разговор с представителем Министерства иностранных дел (необычная жизнь у этих людей: проведут несколько лет в одной стране — их перемещают в другую: некогда пустить корни, подружиться с людьми, все дано лишь на время; их интересно послушать). Я напомнил ему, что в послевоенной Франции, несмотря на безвластие — министерскую чехарду Четвертой Республики, — несмотря на безответственность и безволие правительства, экономика развивалась бешеными темпами и достигла небывалого расцвета. Он ответил, что Россию при Путине можно винить в каких угодно грехах, но одного у нее не отнимешь — «стабильности», «однородности властных структур»; и она идет в гору не хуже послевоенной Франции (средний класс набирает силу, идет становление потребительского капитализма).

Он помедлил, а потом прибавил примерно следующее: «В действительности этот процесс свидетельствует о здоровье страны; народ обладает достаточной силой, чтобы выжить вопреки давлению сверху, постоянной регламентации, разрастанию чиновничьего аппарата, по сути паразитарного».