Враги России

Стоит ли говорить, что с ним вытворяли, чтобы он переписал все свое имущество на кого надо, и через какие мучения прошел еще не осужденный человек просто за то, что он не хотел брать на себя все? А ведь ему объясняли, просили: возьми, не будь дураком, ведь по-настоящему страшных преступников мы посадить не можем, они родственники больших людей во власти, на них нам добро не дали. А ты человек неприятный, жадный, и ведь действительно преступник! Возьми на себя все. И ведь обмануть такого негодяя – почти что не обмануть, а мудрость проявить. Пообещать сделку со следствием, а потом выясняется, что и не сделка это вовсе, а чистосердечное признание, просто так хитро оформлено. И глядишь, дурачок вместо своих десяти-пятнадцати лет получает на полную катушку – пожизненное. А следователям ордена да медали, продвижение по службе. И главное – кто будет переживать? Он же на самом деле преступник. Чего его жалеть? Подумаешь, не десять лет, а пожизненное. Он что, дурачок, думал, после десяти лет выйти сможет? Да ладно. Из наших колоний выйти можно разве что больным стариком. А с такими сюжетами, если ты не Ходорковский и вокруг тебя все на цирлах не бегают и не кричат: «Ах, ах, не смейте его трогать, он, видите ли, узник совести!» – шансов-то выжить будет немного. Совсем немного.

Россия современная хороша до того момента, пока дверь камеры за тобой не закрылась. А как закрылась, тут и заработала машина времени. И озираешься ты, пытаясь понять, какой год на дворе – 1931, 1937, 1951 или 2011-й. Все одно – жизнь кончилась, приплыли.

* * *

Конечно, эту систему рано или поздно надо было менять. Но вот поручить прогнившей коррумпированной системе перестраивать саму себя – шаг, конечно, удивительный и очень российский. Понять, каким образом вдруг все осознают свое ничтожество, припадут к роднику мудрости и, умывшись слезами, совершив раскольниковское покаяние на Сенной площади и троекратно нырнув в разные котлы, вынырнут оттуда добрыми молодцами, можно только в России. Можно, конечно, предположить, что система изменится, если снять с должностей двадцать генералов, и что если дать лейтенанту достойную зарплату, то в милицию (полицию!) сразу побегут работать хорошие люди, а плохие посредством магического заклинания либо преобразуются в хороших, либо растворятся в небесной дымке. Но верить этому никаких оснований нет.

Стало ясно, что в России фактически сложилась система параллельного управления народным хозяйством, которая использует (а зачастую сама создает) прорехи в законодательстве, равно как и прорехи в осуществлении законодательства, для личного обогащения. При этом не обязательно даже вступать в сговор в каждом отдельном случае. Сложилась, должно быть, принципиальная система взаимопонимания. И если спросить каждого из этих людей, они, наверное, чувствуют себя патриотами. Что ж, многие из них действительно патриоты, так как на фоне предельно коммерциализированной гопоты в погонах существуют и доблестные офицеры, которые пытаются не замечать всего происходящего вокруг них и занимаются решением тяжелых боевых задач. Но они скорее относятся к тем немногим фанатикам, которые, как боги войны, вынуждены ездить в горячие точки и с ужасом думать, что вот командировка закончится и придется возвращаться домой. Жизнь любого опера на «земле», любого следователя – неважно, где он служит, – это, по большому счету, мало романтики, много писанины, вечные попытки угодить начальству, и все это крайне далеко от того, что мы читаем в книгах о доблестной милиции.

Конечно, если смотреть сериалы, то тут все просто и ясно – здесь хороший, там плохой. Но, присмотревшись получше, понимаешь, что вся жизнь серая, и хороший не очень хороший, и у плохих бывают какие-то свои обстоятельства, все люди, всюду родственники, всех можно понять, и у того же Дымовского гражданская жена держала ларьки, а он помогал ей выживать. И если, не дай бог, у кого-то из нас что-то случается, мы думаем, кому из знакомых милиционеров можно позвонить и что можно сделать. Хотя, когда наш дачный поселок в свое время подвергался регулярным набегам одинцовских братьев-акробатов, вдруг выяснилось, что приезжавшие на место преступления милиционеры не имели ни малейшего представления ни о дактилоскопии, ни о том, что такое след, ни о том, что такое вещественные доказательства, и по большому счету годились только на то, чтобы пройти по соседним дворам в поисках гастарбайтеров – и не для того, чтобы найти у них похищенное, а чтобы выбить из них деньги за отсутствие регистрации. Что ж, у кого какие задачи.