Враги вроде тебя

— Давай разберемся, верно ли я понимаю. Ты считаешь, что, убрав меня с дороги, сможешь убить Ползина?

Глаза Уилла сверкают.

— Убрав тебя с дороги, я преспокойно его убью. Остальные парни — обычные отморозки. С ними легко справиться.

Меня подташнивает от мысли, сколько частичек своей души я продал за последние два года ради сохранения жизни Ползину. Впустую.

Стиснув зубы, говорю:

— Ты не можешь просто взять и убить его, Уилл. У него есть страховка — информация, которая нанесет вред бесчисленному количеству людей, и в случае его смерти она будет опубликована.

Уилл прищуривается.

— Это твое задание? Вернуть информацию?

— Хочешь сказать, ты не в курсе? — Мой тон язвительный. — А я-то считал, что у тебя есть все ответы.

Его темный, бездонный взор не излучает удивления. И тогда мне приходит в голову, что он знает больше, чем я могу помыслить. Мнение подтверждается, когда он выдает серьезным тоном:

— Полагаю, мы говорим о Рок-файле?

От этих слов весь воздух из легких испаряется, и я широко разеваю рот. И, в конце концов, умудряюсь выдавить из себя:

— Что тебе известно о Рок-файле?

— Да почти ничего, — признается он. — Возможно, я знаю чуть больше тебя.

Сейчас полдень. Мне нравится здесь находиться в это время суток из-за того, как с западной стороны струится солнечный свет. Я никогда не видел Уилла при естественном освещении, но ему подходит, придает живости — сиеновых бликов темным волосам, неожиданный оттенок, которого он, скорее всего, даже не замечает, или ему плевать. У щетины на щеках тоже есть этот оттенок. Не такой уж он и злорадный, каким хочет себя изобразить. И надет на нем вовсе не привычный черный прикид — пиджак скорее серый, чем черный, под ним белая футболка, повседневный туалет абсолютно не скрывает мускулистое телосложение.

— И что же такого ты знаешь о Рок-файле, чего не знаю я?

Он спокойно и молча меня разглядывает. Он что-то знает? Он собирается мне рассказать? Может, он пришел сюда и не для того, чтоб меня убить, но у него нет причин мне доверять.

Я жду и рассматриваю крошечные морщинки в уголках его глаз, при дневном свете их видно лучше. Он много смеется. Или раньше смеялся. Еще я вижу, что в детстве у него были веснушки. Здоровый как яблочный пирог — вроде так говорят американцы? Идеальный бойскаут. В отличие от меня. В детстве я был слабым и взбалмошным, и утонченным. Вероятно, Уилл с другими парнями в солнечную погоду играл в футбол, а я был один в своей спальне и лихорадочно делал наброски своих подростковых желаний.

Уилл произносит:

— Ты веришь, что файл у Ползина?

Деревенею.

— Разве нет?

Уилл качает головой.

— Нет, — шепчу я. — Этого не может быть. Он уже выдавал оттуда информацию.

— Он купил эту информацию. У него ее нет, но ему может быть известно, у кого есть. Хотя он может и не знать, где найти этого человека. Если б знал, скорее всего, был бы мертв.

Сердце долбится в груди, я стараюсь переварить новую информацию.

— ЦРУ это известно наверняка?

— Наверняка? — Он пожимает плечами. — Я не в курсе, но они в это верят. Довольно решительно. А если ЦРУ верит, думаю, у них на то есть причины.

Ну, разумеется.

Последние два года я работал на Ползина, имея две цели: во-первых, защитить его и тем самым предотвратить утечку файла; и, во-вторых, возможность поиска. Из-за этой мысли меня переполняет отчаяние. С таким же успехом все это время я мог бы биться головой о кирпичную стену.

Черт, мне нужен этот файл.

Поднимаюсь с дивана и делаю шаг к Уиллу. От безысходности говорю:

— Послушай, пожалуйста, дай мне неделю. Имеется в виду до убийства Ползина. Больше я ни о чем не прошу, Уилл. Только одну неделю.

Молчит он очень долго. Потом шепчет:

— Для чего тебе неделя?

— Прикину, с чего начать поиски файла.

— У тебя уже было два года, — подсказывает Уилл.

— Да, но я считал, что он у Ползина. Теперь мне известна другая информация.

— Ты даже понятия не имеешь, с чего начинать. Что даст неделя? Разве что, — он пожимает плечами, воплощение беспечной силы, — когда Ползин умрет, файл увидит свет. Убийство Ползина придаст его огласке — так говорят мои приятели из ЦРУ. Может, они считают, что владелец выкинет его на продажу, или кто его знает. Они считают, что все изменится и привлечет внимание...

— И мне это на хрен не нужно! — восклицаю я. Теперь мое отчаяние становится очевидным, но мне плевать. Все, что мне остается, — униженно умолять, и это я тоже добавляю в микс. — Хочешь, чтоб я умолял? — требовательно бросаю я. — Черт, я буду умолять. — Со всей дури бухаюсь на колени, приподнимаю голову и глазею на него, ладони опускаю на бедра. — Умоляю тебя, Уилл. Дай мне шанс найти файл.

Он отводит взгляд. Словно ему больно видеть меня на коленях.

— Скажи зачем, — жестким тоном говорит он, челюсть напряжена. Кажется, будто даже мышцы шеи тверды как сталь. — Мне необходимо знать зачем.