Враги вроде тебя

Дима проходит к двери. Остальные следуют за ним, словно подружки невесты в мужском обличии.

Неро мягко говорит:

— Я бы никогда не изменил тебе, малыш.

Боже, его голос. Глубокий, раскатистый и теплый. По телу бегут мурашки.

Скрывая свою необъяснимую реакцию, я приветливо улыбаюсь.

— Ты же понимаешь, что, если твои заверения меня не убедят, я прострелю тебе колени?

Дима и его братва хмыкают, а потом закрывают за собой дверь.

Коди — Неро? — улыбается в ответ. Верхнюю губу делит пополам бледный, почти незаметный шрам. Он сантиметр в длину, чуть левее губного желобка.

— Что мне нужно сказать, чтоб убедить тебя, солнышко?

Сейчас мы одни.

Смотрю ему прямо в глаза, потом осторожно перевожу взор на один угол комнаты, затем на другой, показываю, где расположены камеры и микрофоны.

— Не люблю публично трясти своим грязным бельем, — отзываюсь я.

Понимание мерцает в его темных глазах. Он умнее, чем выглядит. Из-за чего он становится еще опаснее.

Но Ползину нужно увидеть нечто убедительное. Не могу я выпустить этого парня отсюда безнаказанным.

Плюс нужно предупредить Неро о том, что им еще не продумано, пока он не ляпнул то, что нас разоблачит.

Посылаю ему угрожающий взгляд — взгляд Ползина — и с долбящимся сердцем понижаю голос до естественного глубокого звучания.

— Оставим оправдания на потом. Давай-ка для начала ты убедишь меня в своем раскаянии? А для этого придется опуститься на колени и взять мой член в рот.

Глава 5

Уилл

Пялюсь на нее будто бы целую вечность, но на самом же деле всего пару секунд.

— Что? — глупо спрашиваю я.

Она — он — смотрит на меня глазами хищной птицы — невероятно грозно — и задирает шикарное белое платье.

Под ним на нем надеты белые шелковые трусики с кружевами, а вот прикрывают они очень мужскую выпуклость.

А я не могу дышать.

«О, боже».

Таращусь на выпуклость. Во рту пересохло. Сердце барабанит. Член как железный кол. Голова кружится.

— Тебе стоит быть очень убедительным, Коди, — говорит он, и я поднимаю взгляд на его прекрасное лицо.

Придерживая платье, он лениво улыбается. «Люгер» все еще в руке. Из-за своего английского акцента он напоминает герцога.

В его глазах мелькает мрачное предупреждение, и я его понимаю. Нас записывают. Если хочу выбраться отсюда живым, мне необходимо отыграть свою роль.

Нужно все сделать хорошо.

Серьезная жертва, да? Стоит подумать о том, что он прячет под этим куском шелка с кружевами, как тут же во рту скапливается слюна.

По какой-то причине этот парень — Кейт Нельсон, охотница за деньгами, она же черт знает кто — решил мне помочь. Это безумный риск. Понятия не имею почему, но я принимаю предложенный мне «спасательный круг». Не сомневаюсь: это мой единственный шанс пережить сегодняшнюю эффектную катастрофу. Я медлю, хотя по идее должен мчаться вперед на всех парах.

Опускаюсь на колени.

— Руки за голову, мой милый, — любезно произносит он. — И позаботься о том, чтоб они там и находились.

Слова звучат как вежливая просьба, но нам обоим известно, что это команда, которой я повинуюсь и на коленях ползу к нему.

Мой спаситель пристально на меня смотрит.

Гляжу на него в ответ. Пульс ускоряется. У него гладкие ноги бесконечной длины. Он высокий и стройный, и сексуальный как никто другой, и охренеть какой сильный — я испытал на себе предел его возможностей, пока был прижат к стене.

Белое платье с высоким горлом по-умному задрапировано и маскирует плоскую грудь и мужское достоинство. Но сейчас оно задрано выше бедер, и скрывать уже нечего.

Добравшись, запрокидываю голову и смотрю на него. Поразительно. Черты его лица смягчаются.

— Сделай все убедительно, — шепчет он. — А потом... мы сможем отправиться домой и помириться как следует.

До меня доходит: он считает меня натуралом, и что происходящее должно быть для меня суровым испытанием. Я почти хохочу в голос. Опять-таки я понятия не имею, кто он такой, какие у него предпочтения. Правдоподобная женская роль ни хрена не значит.

По неясной причине эта мысль вселяет в меня еще больше решительности, и появляется желание сделать этот минет лучшим в его жизни.

Эй, ничто не сравнится с брошенным вызовом, да?

Утыкаюсь лицом в его промежность и трусь щеками о шелковые трусики. Он издает мягкое удивленное «у-у-уф!» и вздрагивает, но мгновение спустя берет себя в руки. Осторожно опускает руку мне на голову. В другой, я знаю, до сих пор держит «люгер».

Его аромат опьяняет. Нижнее белье пахнет чистотой. Еще есть другой запах, слабее и приземленнее — типично мужской. Издаю стон, зажимаю меж зубов краешек трусиков и пытаюсь стянуть их вниз.

Полминуты он наблюдает за моими мучениями, а потом помогает стащить ткань по бедрам. Секунду спустя он отбрасывает трусики в сторону и стоит передо мной обнаженный от талии и ниже, если не считать убийственных каблуков.

Господь всемогущий, он что, наколол меня на эти штуковины?

Член пульсирует. Я тяжело сглатываю. Меня не должно все это заводить — ни за что, никогда. Я люблю, чтоб мужчины были мужчинами. Тестостероновыми мужественными мачо. И обычно не я стою на коленях.