Враги за рубежом (ЛП)

Пожалуйста, уходи. Пожалуйста, уходи. Пожалуйста, уходи.

— Ной! — кричит Лоренцо. — Иди поешь с нами!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТЬ

Лоренцо явно не читал обстановку, прежде чем передать свое приглашение. Напряжение между мной и Ноем ощутимо. Если бы я высунула язык, воздух был бы горьким на вкус.

Однако у меня нет времени волноваться. Мне нужно оценить ситуацию, подготовиться и действовать. У меня очень мало вариантов. Я не могу просто встать и уйти. Передо мной полная тарелка еды, к которой я еще не притронулась. Я держусь за небольшой шанс, что Ной может отказаться от приглашения Лоренцо, но эта надежда угасает, как только Ной заканчивает наполнять свой поднос и направляется в нашу сторону. Он кладет свою еду рядом с Эшли на противоположной от меня стороне стола, и я одерживаю маленькую победу хотя бы в этом.

Мы находимся так далеко друг от друга, как только можем быть, что для нас обычное дело.

Все радостно приветствуют его, кроме меня. Я убеждаюсь, что мой рот набит салатом.

На самом деле, я запихиваю еще один кусок, даже не успев полностью проглотить первый.

Меня нельзя просить говорить, если я постоянно ем. А что, если я подавлюсь, и мне понадобится кто-то, чтобы сделать прием Геймлиха?

Все начинают рассказывать о своем дне. Эшли и Габриэлла рассказывают о фермерском рынке, а потом спрашивают ребят о футболе.

— Дети едва поспевали за Ноем, — Лоренцо смеется.

— Ты настолько хорош? — спрашивает Эшли, любопытствуя.

Я накалываю, накалываю, накалываю свой салат, останавливаясь только тогда, когда понимаю, что привлекла несколько любопытных взглядов. Я немного успокаиваюсь, а потом, не выдержав больше ни секунды, смотрю на Ноя из-под ресниц.

Он качает головой, обходя вопрос Эшли.

— Просто у меня было много практики.

— Он скромничает, — настаивает Лоренцо. — Дети действительно были в восторге. Нам придется убедить тебя сыграть еще раз на следующей неделе, если ты готов.

Ной только что принял душ. Его волосы слегка влажные и делают мое любимое дело — завиваются на концах. Они недостаточно длинные, чтобы сформировать колечко. Он еще больше загорел на футболе. Его кожа с каждым днем становится все более загорелой. Ной создан для итальянского лета. Он должен быть на яхте с богатой наследницей. Тем временем, мне нельзя выходить на солнце без шляпы и покрытия SPF 100 минимум.

Беспокоясь, что он заметит, как я пялюсь, заставляю себя опустить глаза на свою еду. Разговор перешел в другое русло, и мое молчание, должно быть, стало немного неловким, потому что Лоренцо попытался привлечь меня к разговору напрямую.

— Одри, я хотел поблагодарить тебя за то, что ты осталась в школе. Ты нашла, чем себя отвлечь?

Мой разум пустеет, потому что, конечно же, я не могу сказать ему правду о том, что я делала.

— Э-э-э…

Только не говори, что ты плакала!

Ради всего СВЯТОГО, подумай о чем-нибудь другом!

Я вспоминаю искусство, на которое смотрела, как раз в тот момент, когда внимание Лоренцо внезапно отвлекается на что-то в другом конце комнаты.

— О! Они только что вынесли десерт. Это тот хлебный пудинг, который дети утащили на днях.

Он уже поднимается и встает со стула. Он забыл о моем существовании.

Габриэлла тоже вскакивает на ноги.

— О, пойдем. Быстрее, Эшли.

Она дергает ее за руку, и точно так же они втроем исчезают, оставляя меня одну за столом с Ноем.

Здесь драматически тихо. Как будто кто-то убавил громкость в комнате до нуля, но нас с Ноем подключили к микрофону. Его вилка скребет по тарелке. Мой стакан с водой звякает о стол. Клянусь, если бы я попыталась, я бы услышала, как мой желудок переваривает еду.

Я так внимательно слежу за всем, как будто жизнь поставили на замедленную съемку. Почему они так долго? Берите свой дурацкий пудинг и возвращайтесь сюда.

— Так мы будем делать вид, что не знаем друг друга? — неожиданно спрашивает Ной.

Я могу читать настроения Ноя, как старый обветренный фермер может определить дождь. Похоже, он начинается, ребята. Его тон (легкомысленный), его речь (язвительная, нетерпеливая) — он не хочет продолжать наш спор; он пытается втянуть меня в подшучивание. Это его версия извинения, и, вероятно, единственная, которую мы оба принесем.

Я поднимаю взгляд и изучаю его, как будто не видела его лица много лет.

— Конечно, я тебя знаю, — я огрызаюсь, словно пытаюсь выудить его имя из Картотеки моего мозга. — Найджел какой-то, да?

Я вижу облегчение в едва заметном прогибе его плеч, в лукавой улыбке, когда он подносит ко рту очередной кусочек еды.

— Мне было странно не разговаривать с тобой сегодня, — признаюсь я. Затем, поскольку это звучит слишком отчаянно, я добавляю: — Ты многое пропустил. Лоренцо и Габриэлла теперь встречаются, я думаю. Кажется, вчера вечером им очень понравилось.

Они все еще за десертным столом. Похоже, они осматривают каждую миску с пудингом, словно пытаясь найти лучший. Действительно ли их так интересует десерт, или они пытаются дать нам время поговорить?