Вранье

Он сразу узнал свою квартиру, хотя присутствие множества жильцов наложило сильный отпечаток на ее внешний вид. И все-таки он учуял тот детский, настоящий запах своего жилья. Он ходил по комнатам, и у него было ощущение, что он вернулся на место, которого давно нет. Гришка приготовил его комнату. Даже постель постелил. Он вышел на балкон. Двор совсем не изменился. Оказывается, есть Москва. Зачем он тогда уехал? И как он смог решиться? Он попытался оживить свои воспоминания. Вроде бы ему все опостылило. И что? Внизу у подъезда громко разговаривали две женщины. Обе были одеты броско, в короткие распахнутые полушубки и яркие сапоги. Хотя на улице было совсем не холодно. Одна из женщин громко возмутилась:

– Кто тебе сказал?! Никогда у меня «кашкая» не было. Я его вообще не люблю! Ты меня, наверное, с Надькой спутала. Это она Сашке своему всю плешь проела: купи «кашкай», купи «кашкай»! Он и купил. Только чтобы отвязалась.

Ее собеседница неодобрительно покачала головой.

Первая продолжала:

– Прикинь, а мой-то сюрприз готовит. Молчит, зараза. Но я-то чувствую, что тачку подарит. И ведь никогда не спросит, что я хочу. Все сам решает. Прикатит «бээмвушку» какую-нибудь, что я с ней делать буду?

Подруга безнадежно махнула рукой:

– Не говори… Они все такие…

Шура прислушивался и не мог понять, шутят они или говорят серьезно. Он пытался вспомнить, как говорили раньше, и, может, он сам так же говорил и просто отвык. Ведь это его город. Но он не помнил.

Он посмотрел вверх. Прямо над его головой завис красный воздушный шарик. Висел и не падал. На его шестилетие отец принес такой. Он проснулся рано, лежал и предвкушал именинный сюрприз. Дверь приоткрылась, заглянул отец, а за ним показался шарик. Папа отпустил нитку, шарик дернулся вверх и завис под потолком. Шура не мог оторвать глаз. Спросил:

– А как его теперь спустить?

Папа сказал:

– А никак. Он теперь там будет жить.

Шура не возражал. Целый день ходил проверять, висит ли шарик. Шарик висел. Потом все-таки не выдержал, спросил у отца, как тот держится и не падает.

– Закон физики.

Его тогда мало интересовали законы физики, интересовала тайна. Папа вечером все-таки шарик достал. На нем было написано: «Шурик. Шарик Шурик». Он снова пережил это состояние восторга, которое возвращалось всегда, когда он видел такие шарики. Ощущение счастья, которое только начинается… Как он любил ждать и предвкушать такие моменты. Когда это прошло? И чего он сейчас ждет? Он настолько привык делать то, что надо. Кому надо? Почему-то он думал, что ему самому надо, что ему нравится такая жизнь. А что ему правда нравится? Он не помнил.

Гришка гремел посудой на кухне. Крикнул:

– Пельмени будешь?

– Попозже.

Он зашел в родительскую спальню. Там было пусто. Только голая мебель, и даже кровать не накрыта пледом. Прилег с левой стороны, там, где раньше спал отец. Вошел Гришка, сел рядом:

– Ты что, здесь хочешь спать? Я перестелю.

– Не надо. Сейчас немного полежу, а потом пойду к себе.

Помолчали. Шура сказал:

– Вот так вот, Гришка… Теперь у тебя три папы.

– Это как минимум.

– Все я виноват. Жил как идиот, врал себе, всем. А правда одна.

– Правда какая-то. Какая правда?! Пап, хватит кокетничать. Любишь ты это дело. Права была баба Дина, вот ей-богу! Знаешь же прекрасно, кто мой отец! И вообще, жили как-то раньше и дальше будем жить.

Шура улыбнулся, прикрыл глаза:

– А где жить?..

Он чувствовал Гришкино присутствие и то, что тот ждет и не знает, спит ли он. Разве тут уснешь? Надо встать и пойти к себе.

Он бежал по дороге к морю. Там ждали родители. Велосипед сломался, и он бросил его под старой березой. Дорога не кончалась. Он спешил и от этого задыхался. Он уже видел солнце, заходящее в воду. Было жарко, и не было вокруг ни людей, ни машин, только поле и сухая пальма, торчащая посреди дороги. Ухала сова.

6 июня 2009