Вранье

– Спасибо, Рав Долинский. А теперь мы обратимся к другому гостю нашей программы… Ой, нет, извините. У нас прямое включение из Нагарии. С нами на связи заместитель мэра города Йоси Шашечкин. Скажите, Йоси, сколько ракет упало сегодня на ваш город?

Включилась картинка. На фоне жилого дома стоял лысый невзрачный мужичонка неопределенного возраста.

– Здравствуйте, Юлик. У нас сегодня относительное затишье. С утра в район Гиват Трумпельдор упало шесть «катюш». Есть разрушения, жертв, слава богу, нет.

Юлик прижал руки к груди:

– Слава богу!

– Но есть несколько раненых, и пятнадцать человек госпитализированы в больницу Нагарии в шоковом состоянии. Одна ракета попала прямо в жилую квартиру на улице Ремез. Квартира полностью разрушена. В ней, кстати, жили наши соотечественники…

Юлик заволновался:

– Жили? А что. их уже нет?

Заместитель мэра замахал руками:

– Я имел в виду, квартиры нет. По чудесному стечению обстоятельств хозяйка квартиры в это время пошла на базар, а ее муж, пенсионер, сидел с приятелями во дворе и играл в шахматы. ну или в нарды.

Юлик перебил, заговорил возбужденно, обращаясь к Раву:

– Это чудо, чудо! Скажите, Рав, это чудо?!

Рав сдержанно кивнул.

Юлик снова переключился на гостя из Нагарии:

– Скажите, Йоси, а как настроение в городе? Жители выполняют указания службы тыла?

– Да, в убежища все спускаются сразу после сирены. Сегодня я лично объехал несколько убежищ. Помещения просторные. Запасов воды хватает. Разговаривал с людьми. Люди довольны.

– Спасибо, Йоси. Берегите себя. А мы будем ждать новых хороших вестей от вас.

Картинка исчезла.

– А мы обратимся к нашему второму гостю. Ай нет, реклама. Реклама на нашем канале.

Шура пошел на кухню, поставил чайник. В холодильнике было пусто, но выходить никуда не хотелось. Он вспомнил, что в морозильнике лежат пельмени, купленные Ритой месяц назад. Он достал кастрюлю, налил воды и поставил на огонь. Реклама кончилась. В студии картинка была та же. Юлик напомнил, что зрители смотрят горячую линию из Иерусалима.

– Я хочу предоставить слово нашему второму гостю. Это политический обозреватель газеты «Наш путь», журналист Ефим Добренький. Здравствуйте, Ефим.

Шура присвистнул. Как он его сразу не узнал! При ближайшем рассмотрении оказалось, что Добренький совсем не изменился. Только манера речи стала другой. Ушли ироничность и смешливость, теперь он говорил степенно, делая паузы и выделяя голосом слова, наиболее весомые, на его взгляд.

Юлик продолжил дискуссию:

– Ефим, как вы относитесь к перспективам предстоящей наземной операции? И вообще, нужна ли она?

– Видите ли, Юлик… – Добренький сделал паузу. – Наша страна снова попала в ловушку. С одной стороны, мы должны дать адекватный ответ Хезбалле. Насралла зарывается. Он чувствует свою безнаказанность. При этом мы зависим от общественного мнения. Сейчас уже всем ясно, что одними ударами с воздуха нам войну не выиграть. Но, с другой стороны, если Израиль начнет операцию на земле, погибнет много ни в чем не повинных жителей Ливана.

Юлик перебил:

– Ну, вам же, наверно, известно, что боевики Хезбаллы сами не жалеют своих граждан и делают из них живой щит. Они знают, что мы не будем бомбить мирное население.

– Дело в том, Юлик, что мы не должны уподобляться нашим врагам. Иначе весь мир перестанет нас уважать…

Юлик хмыкнул, но тут же взял себя в руки:

– Весь мир, по-моему, нас и раньше не уважал. впрочем, неважно. А может быть, стоит подумать о своих солдатах? За что они воюют и гибнут? Как вы считаете, Рав Долинский, наши солдаты должны знать, за что они гибнут?

Рав прокашлялся.

– Евреи, наступает Шабат. Время отдыхать и славить Того, Кто облек нас силой и возлюбил нас. Будем выполнять Его заповеди. Шабат Шалом!

Шура пощелкал пультом: поймал CNN, потом российский канал из Останкино. По всем программам была одна и та же заставка. Рыдающие арабские женщины на фоне дымящихся развалин Бейрута. Диктор вещал быстро и взволнованно: «Израильская армия продолжает беспрецедентные по своему масштабу бомбардировки населенных пунктов на всей территории Ливана.» Шура представил себе сверкающие от гнева и слез глаза россиян. Хотя Добренький сказал бы убедительнее. Зря он тут время теряет. И получал бы там больше в разы.

Он выключил телевизор. Пельмени есть расхотелось, да и вода наверняка выкипела.

Позвонила мама. Продиктовала телефон. Сказала, чтобы Шура срочно позвонил по нему. Приехали какие-то люди из Москвы, знакомые Елизаветы Матвеевны. Привезли дачные бумаги на подпись. Их надо срочно забрать и передать с ними же обратно.

– Я вот только забыла, на какой они улице живут, то ли Гоша Мошин, то ли Моше Гошен. Но я точно не помню.

Шура рассмеялся:

– Мама, все Гоши в Москве остались, а здесь одни Моше.

– Все тебе хиханьки. Это серьезная вещь. Да, кстати, надо уже заказывать билеты в Москву, где-нибудь на середину сентября. Врач говорит, что я уже смогу лететь. И поговори насчет отпуска. Не откладывай.

Шура обещал. У него давно не было такого радостно-спокойного настроения. Вроде он ничего особенного не делал, но в том, что делал, появился смысл.