Врангель. Последний главком

Со снабжением боевыми припасами даже не беда — оно, можно считать, отсутствует. Воевать приходится тем, что захватили накануне у противника. Трофейные артиллерийские и винтовочные патроны сразу распределяются по батареям и полкам. Правда, казаки во время власти большевиков сумели немало припрятать из того, что привезли с фронта, и теперь являются в части с винтовками и некоторым запасом патронов. Но хватает их на день-два.

   — Но ведь штаб армии получает винтовки, снаряды и патроны от Краснова, разве нет?

   — Получать-то получает, да только нам достаются крохи.

   — Уточни, Александр.

   — Вот, полюбуйтесь... — Баумгартен протянул аккуратно расчерченную таблицу. — Из Батайска донские поезда с боевыми припасами идут на Кавказскую — Екатеринодар и по дороге разгружаются на нескольких станциях. В нашу дивизию их везут подводами с Потаённой. Почти каждый день доставляют тысяч десять винтовочных патронов и до двух десятков шрапнелей. Бывает и побольше, но редко...

Врангель уже давно пробежал глазами цифры.

   — А другие дивизии как снабжают?

   — Насколько я в курсе, пехотные — лучше нашей. Например, Третью генерала Дроздовского. Это сосед наш слева. Видно, Романовский считает, что конникам достаточно и шашек... Так что единственная наша надежда — «самоснабжение за счёт противника». Так теперь говорят.

Грустная улыбка прошлась по бесцветным губам Баумгартена и исчезла без следа, голос увял совсем. Только влажные глаза блестели необыкновенно ярко даже при слабом светильнике... Врангеля кольнуло подозрение: а всё ли говорит ему старый сослуживец? Может, попросту не видит необходимости, раз начальник дивизии — Эрдели — должен скоро вернуться?

   — По сколько же патронов у строевых казаков?

   — Не больше десятка.

   — Деся-ятка?! — Врангель не поверил ушам.

   — Именно. Дошло до того, что казаки начали воровать патроны друг у друга.

   — Этого ещё не хватало... А что же в артиллерийском парке на сегодня?

   — Снарядов до полудюжины на орудие и по два десятка патронов на винтовку. И на один бой не хватит, если по меркам нынешней войны.

Оцепенев в мрачном раздумье, Врангель неотрывно смотрел в таблицу. Тщательно промокая лоб платком, Баумгартен ждал следующего вопроса. Не дождавшись, добавил:

   — Как получаю из бригадных штабов оперативные сводки, первым делом ищу не названия занятых или оставленных пунктов, а число захваченных снарядов и патронов. От этого и танцую в разработке...

   — Правильно, — одобрил Врангель машинально. Его длинные худые пальцы никак не хотели выпускать лист плотной бумаги, хотя глаза никаких цифр уже не видели. — Глупо при такой нехватке снарядов атаковать в конном строю укреплённые позиции.

   — Дело обстоит как раз наоборот, Пётр Николаевич. Единственный выход — атаковать во фронт укреплённые позиции и именно там, где развёрнута артиллерия. И атаковать стремительно, чтобы противник не успел увезти снаряды. И ещё — станции: если обойти глубоко и успеть отрезать пути отхода, есть шанс захватить бронепоезд или эшелон с боевыми припасами... Таковы директивы Деникина. Того же требовал и Корнилов.

Имя погибшего главковерха вывело Врангеля из оцепенения. Пронизывающим взглядом впился в глаза Баумгартена, но поздно: в них уже исчезла мелькнувшая на миг отрешённая покорность обстоятельствам.

   — Ив каком соотношении?

   — Пять к одному в пользу большевиков. А то и все десять.

   — Да разве можно так атаковать? — скорее выдохнул, чем произнёс, Врангель.

   — Штаб командующего считает, что можно. Так же поступали и в первом походе... В общем, тактику, которой нас учили в академии, на этой войне лучше поскорее забыть. Таких условий и такого противника наши профессора и представить себе не могли...

   — И как же дерутся «товарищи»?

   — Непредсказуемо. То разбегаются в панике при первых же выстрелах, то цепляются мёртвой хваткой за каждый пункт. В последние дни их упорство возросло: отходят только при реальной угрозе окружения. А при ослаблении нажима сразу контратакуют. Патронов всякого рода у них в избытке. Спасибо, управление — из рук вон...

   — То есть? Разве не немцы ими командуют?

Баумгартен задержался с ответом, глубоко и медленно вздохнув.

   — Так многие думают, кто поступает в армию. И я думал так же... Но нет. По данным разведки, на должностях старшего начсостава у них — унтера. А в штабах служат мобилизованные офицеры. Включая Генштаба... Да не в том дело, Пётр Николаевич, кто командует. А в том, что нижние чины этой так называемой Красной армии Северного Кавказа — сплошь иногородние. И воюют они за землю, которую большевики разрешили им отбирать у казаков. Потому так упорны и злы в бою. И не забывайте главного: они же русские...

Чем-то Врангеля — не понял, чем именно, — покоробили слова начальника штаба. Но мелькнувшее в глазах выражение на этот раз он уловил и его-то понял точно.

   — И каковы потери, Александр?