Врангель

С генералом Филимоновым разговаривать было бесполезно, и я решил посвятить в дело ближайшего помощника его, исполнявшего должность походного атамана и начальника военного управления, генерала Науменко. Последний, весьма разумный человек, отлично отдавал себе отчет в необходимости изменить существующий порядок вещей. После обеда у атамана я с генералами Покровским и Науменко беседовал весь вечер. За последние дни самостийники окончательно закусили удила. Выступления в Раде их главы И. Макаренко и других открыто призывали кубанцев „отмежеваться от главного командования и добровольцев“. Местная пресса пестрела целым рядом демагогических статей, среди чинов гарнизона велась самая преступная агитация, имелся ряд сведений о связи самостийников с „зелеными“, оперирующими к северу от Новороссийска в районе станции Тоннельная.

Генерал Покровский был настроен крайне решительно, предлагая попросту „разогнать Раду“ и „посадить атамана“, облеченного всей полнотой власти. Генерал Науменко, более осторожный, конечно, против этого возражал. Я изложил намеченный мною план действий, который и был, в конце концов, всеми принят.

Предполагалось, что немедленно по открытии заседания Краевой Рады, созыв коей был намечен на 24 октября, группой лабинцев будет внесен проект нового положения об управлении краем».

Врангель надеялся обойтись без применения силы. 21 октября он писал В. Л. Покровскому, которому предстояло непосредственно руководить операцией в Екатеринодаре: «Предлагая известные требования, можно опереться на армию, но использовать это оружие лишь как „Дамоклов меч“, отнюдь не нанося им удары. По сведениям моим, призрак военного переворота уже пугает кубанских „Мирабо“, и его можно и должно использовать, однако, повторяю, отнюдь не воплощая в жизнь. При настоящем положении я обусловливаю мое выступление в Раде от имени армии, лишь совершенно исключая какие бы то ни было вооруженные выступления, аресты и т. д. Примите меры к недопущению этого, во что бы то ни стало. Направление, принятое „Большим войсковым кругом на Дону“, еще более укрепляет меня в принятом решении. Работа левого крыла круга и „самостийников“ на Кубани происходит в тесной связи, и ежели бы военный переворот на Кубани и увенчался успехом, то успех этот, кратковременный и непрочный, несомненно вызвал бы бурю на Дону, бурю, которая не только свела бы на нет этот успех, но и потрясла бы мощь воздвигаемого с таким трудом здания Новой Великой России».

Но 25 октября Деникин телеграфировал Врангелю: «В июле текущего года между правительством Кубани и меджлисом горских народов заключен договор, в основу которого положена измена России и передача кубанских казачьих войск Северного Кавказа в распоряжение меджлиса, чем обрекается на гибель Терское войско. Договор подписан Бычем, Савицким, Калабуховым, Немитоковым с одной стороны и Чермоевым, Гайдаровым, Хадзараговым, Бамматовым с другой. Приказываю при появлении этих лиц на территории Вооруженных Сил Юга России немедленно передать их военно-полевому суду за измену».

Теперь «мирный» вариант роспуска Рады явно не проходил. В мемуарах Врангель утверждал:

«Предоставив мне полную свободу действий, „carte blanche“, как он выразился, генерал Деникин, ни слова мне не сказавши, посылкой своей телеграммы ставил меня перед совершившимся фактом, совершенно спутывая все мои карты…»

Барон, прибыв в Екатеринодар, пригласил к себе в вагон генералов Науменко и Покровского. Телеграмма главнокомандующего лишь подлила масла в огонь. И атаман, и правительство, и Рада усмотрели в ней нарушение основных прав Кубани. Рада готовила решительный протест. Председателем Краевой рады был избран глава «самостийников» Макаренко. Для охраны Рады был сформирован отряд из казаков наиболее распропагандированного Таманского отдела. Генерал Покровский вновь настаивал на самых решительных действиях, предлагая попросту оцепить Раду войсками, схватить и на месте расстрелять целый ряд лиц. После этого, по его словам, «Рада выберет атаманом того, кого ей прикажут».

Врангель писал: «Я самым решительным образом воспретил ему (Покровскому. — Б. С.) какие бы то ни было выступления, аресты и т. п. без моего на то разрешения. Сам я решил, не останавливаясь в Екатеринодаре, проехать в Кисловодск, где выждать в зависимости от дальнейшего хода событий возможность действовать». Практически это означало, что Петр Николаевич предпочел, чтобы Покровский провел арест депутатов в его отсутствие, дабы ему потом легче было откреститься от непопулярных среди кубанцев репрессий. Это стремление отчетливо проступает в мемуарах Врангеля: «Участвовать в этом (разгоне Рады, беспощадной расправе с „самостийниками“ и насильственном утверждении во главе нового атамана. — Б. С.) я не считал для себя возможным. В этом случае я предполагал предоставить генералу Покровскому свободу действий, предоставляя ему в дальнейшем получать приказания непосредственно из Ставки».

Врангель предлагал еще два возможных варианта выхода из политического кризиса: