Врангель

Врангель также достаточно далеко ушел — по крайней мере, на словах — от лозунга «Единая и неделимая Россия», которого слепо придерживался Деникин. Его преемник готов был предоставить самое широкое самоуправление казачьим областям, размышлял о возможности дарования автономии и украинским землям. Если бы при Деникине казакам была бы официально предоставлена автономия, быть может, удалось бы избежать печальных событий, связанных с фактическим разгоном Кубанской рады. Но здесь, в Крыму, этих уступок было уже недостаточно, что подтвердило вызывающее поведение атамана Букретова в ответ на попытки Врангеля восстановить отношения с казаками. Этот инцидент описал Раковский:

«К началу апреля в Севастополе собрались атаманы всех казачьих войск: генерал Богаевский от Дона, генерал Букретов от Кубани и генерал Вдовенко от Терека. Ввиду необходимости так или иначе урегулировать вопрос о взаимоотношениях нового военного командования с казаками и принять те или иные меры в отношении войск, находившихся на восточном побережье Черного моря, под председательством генерала Врангеля состоялось несколько совещаний, в которых кроме атаманов принимали участие помощник главнокомандующего Шатилов, командующий Кубанской армией Улагай, управляющий морским ведомством адмирал Герасимов, Стариков и другие…

Когда принципиально был разрешен вопрос о донцах, Букретову был также поставлен вопрос, согласен ли он на перевозку кубанцев. Кубанский атаман ответил, что по этому поводу он опросит казаков.

— Но это митинг! — возмутился Врангель.

— Не забывайте, что я выборный атаман, — ответил Букретов. — Я не могу поступать против желания казаков.

В конце концов Букретов резко и определенно заявил Врангелю:

— Как атаман я говорю вам, что ни одного кубанского казака в Крым не перевезу, ибо кубанские казаки были в Добровольческой армии пасынками, и я не желаю, чтобы так было и в дальнейшем.

Заявление Букретова, о желании которого стать во главе Кубанской армии было определенно известно главному командованию, произвело на Врангеля и присутствующих сильное впечатление. Врангель не доверял Букретову, и его опасения нашли как бы подтверждение в поведении кубанского атамана.

После категорического заявления Букретова, естественно, возник вопрос, в какой мере желательно дальнейшее присутствие его на совещании и вообще в Крыму.

— Можете уходить, — заявил Врангель Букретову, — но из Крыма вы не выедете.

Здесь же, в присутствии кубанского атамана, Врангель отдал управляющему морским отделом адмиралу Герасимову распоряжение о том, чтобы ни под каким видом не перевозить на восточное побережье Черного моря Букретова.

— Значит, вы меня арестовываете? — взволнованно спросил Букретов.

— Да, арестовываю, — ответил главнокомандующий. Букретов тогда ушел к себе в гостиницу. На участников совещания эта сцена произвела весьма тяжелое впечатление.

— Атаман является лицом неприкосновенным, — осторожно указал Врангелю его помощник Шатилов.

В том же духе высказались донской и терский атаманы, которые, ссылаясь на краевые конституции, заявили, что атамана нельзя подвергать аресту.

— Что же мне с ним делать? — с недоумением спросил Врангель. — Я убежден, что он погубит Кубанскую армию и сдаст ее большевикам…

Однако в конце концов Врангель решил не разрывать с Букретовым и даже согласился назначить его командующим Кубанской армией. Тогда Шатилов во время заседания поехал к Букретову и привез его обратно. Врангель извинился перед кубанским атаманом за свою горячность.

— Если хотите, — закончил он, — то назначаю вас командующим Кубанской армией. Поезжайте с Богом к себе обратно.

Улагай, таким образом, перестал быть командующим армией, и все генералы, находившиеся в оппозиции к Букретову — Науменко, Бабиев, Муравьев и другие, — стали отчисляться от своих должностей и переезжать в Крым».

На совещании главнокомандующего с казачьими атаманами 2 апреля было достигнуто соглашение: Врангель объединял в своих руках всю полноту военной и гражданской власти без каких бы то ни было ограничений. Он стал именоваться главнокомандующим Вооруженными силами Юга России (с 28 апреля — Русской армией) и правителем Юга России. В отношении казачьих вооруженных сил главнокомандующий являлся высшим военным начальником, обладающим всей полнотой власти по вопросам, связанным с ведением военных действий. Что же касается внутреннего гражданского устройства, казачьи войска и области должны были пользоваться полной автономией. Все сношения с правительствами иностранных государств должны были предприниматься казачьими органами только по соглашению с главным командованием. В свою очередь, главнокомандующий при сношении с иностранными правительствами по всем вопросам, касающимся казачьих областей, предварительно должен был ставить в известность казачьих атаманов.